Сабрина Йорк - Влюбленный лэрд

– Ты прекрасна.

– Кроме того, я не так умна, как другие девушки. Ничего не поделаешь, на мне тоже лежит… проклятие. – Опять вздох. – Понятно, почему ты не хочешь меня целовать.

– Очень хочу.

Чуть отклонившись назад, она похлопала его по плечу:

– Я же сказала, все понятно, так что не надо притворяться.

– Я не притворяюсь, Лана. Черт возьми…

Она не спеша направилась к выходу, но нарочно остановилась чуть поодаль, прислонившись к столбу, делая вид, что любуется садом. Она знала, что он обязательно подойдет к ней, чтобы утешить. Так оно и случилось.

– Лана, прекраснее, лучше тебя нет никого на свете.

– Звучит очень романтично.

Лахлан обнял ее за плечи и развернул лицом к себе. Не давая ей больше сказать ни слова, он приник к ее губам, на деле доказывая искренность своих чувств к ней.

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем закончился поцелуй. А когда Лахлан оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, к теме проклятий они не вернулись. Некогда им было об этом говорить.

Пора прекратить это безумие, думал Лахлан, идя к себе. Пора прекратить целоваться с Ланой Даунрей, ни к чему хорошему это не приведет. Начать с того, что, когда он находился рядом с ней, его брюки начинали кое-где жать, что было во всех отношениях неудобно.

Вместе с тем как же ему было с ней хорошо! Каждое соприкосновение с ее кожей или губами приносило ему непередаваемое чудесное наслаждение. Но этого было мало, это его не удовлетворяло, ему хотелось большего. Мучительно хотелось.

Не поэтому ли он решил, что пора с этим кончать? Больше никаких поцелуев. Но все это, и поцелуи в том числе, будило в нем надежды, новые мысли и, увы, обещало неприятности.

Если бы, не дай бог, его увидели целующимся со свояченицей Даннета, это была бы катастрофа. Даннет потребовал бы, чтобы он на ней женился. А Ханна, не исключено, потребовала бы, чтобы Александр вызвал Лахлана на дуэль.

Но это еще полбеды. Дело было в том, что когда они с Ланой целовались, ему становилось безразлично, поймают его или нет, и это было совсем плохо, хуже некуда.

В спальне Лахлана поджидал Дугал.

– Как прошла поездка? – задал он вопрос.

Упав в кресло возле камина, Лахлан ответил:

– Очень поучительно.

– Как так? – растерялся Дугал.

– Когда все видишь собственными глазами, то многое проясняется. Я воочию убедился, что огораживания – совсем не то, о чем я думал. На моих глазах чуть было заживо не сожгли женщину.

– Ужасно. – Дугал почти не изменился в лице.

– А еще я видел сожженные поля. Их сожгли только ради того, чтобы согнать с земель тех, кто не хотел уходить.

– Ну и что? – Кузен пожал плечами, а на его лице появилось пренебрежительное выражение. – Именно в этом смысл огораживаний. Надо избавляться от лентяев, которые плохо работают и не приносят дохода.

– Но не такой же ценой!

– А как же ваша выгода? – Дугал нахмурился. – Ведь вам нужны деньги, причем их надо получить быстро. У вас нет другого выхода.

– Как-нибудь найду.

Лахлан знал: выход всегда есть. Такова жизнь.

– Дугал, я хочу, чтобы ты отправил мои распоряжения баронам.

– Что за распоряжения? – Дугал закусил губу.

– Прекратить огораживания, приостановить их на всех землях графства Кейтнесс вплоть до моих дальнейших указаний.

– Что? – взревел Дугал.

Лахлан озадаченно посмотрел на кузена. Эта вспышка была ему совершенна непонятна. Впрочем, ему было все равно, его решение было твердым, и менять его он не собирался.

– Займитесь отправкой распоряжений.

– Но… ваша светлость… замок… его надо восстановить.

– Замок подождет.

– Но он не может ждать.

– А придется. Если я не успею… – Лахлан пожал плечами. Какая разница? После его смерти род герцогов Кейтнесс прервется, и в замке будет больше некому жить.

– Вы что, спятили? – Глаза Дугала злобно сузились.

– Спятил?

Вполне возможно. Вот и хорошо, что спятил. Лахлану даже нравилось его помешательство. Оно позволяло ему скинуть с плеч заботу о куче камней, когда-то бывших замком, забыть о надоевшем ему долге перед умершими предками и вообще хотя бы на время выкинуть все это из головы.

– Мне кажется, вам надо принять лекарство. – Дугал пулей полетел к дверям.

Но не успел он добежать до выхода, как Лахлан остановил его резким окриком:

– Не надо.

Ему надоел опий. Он больше в жизни не выпьет ни одной капли настойки.

– Мое решение твердое, опий тут не поможет. Больше я не стану его принимать. Займись отправкой писем.

– Ваша светлость. – Дугал уже не кричал, а шипел от злости. Изменение его интонации сразу резануло слух Лахлана. – Неужели вы не понимаете, что здесь происходит? Ведь все ясно как божий день.

– Неужели? Что же тебе ясно?

– Вы идете на поводу у своей похоти.

Лахлан внимательно взглянул на кузена: не ослышался ли он? Как он смеет говорить ему в лицо такие гадости?

– Вы приехали сюда, и не прошло и дня с момента, как вы ее встретили, как от вашей решимости не осталось и следа.

– Вздор. Я проехал вместе с Даннетом по землям Олрига. Там все сожжено и разрушено. Поверь мне, это убедительнее любых твоих доводов. Я твердо решил, что…

– Вы думаете, я не знаю, как она хотела вас соблазнить?

– Что-о?

– Я видел, как вы целовались.

Лахлан замер. Его как будто ударили под дых.

– Ты видел?

– Да, вчера ночью, я шел за вами по пятам.

По спине Лахлана побежал холод, от с трудом сдерживаемого гнева на затылке зашевелились волосы.

– Ты шел за мной?

Дугал виновато опустил глаза и переплел пальцы рук.

– Я беспокоился за вас, – примирительным тоном произнес он. – Я слышал, как вы что-то говорили. Мне показалось, что вас опять мучает кошмар.

Не столько кошмар, сколько привидение. Однако Лахлан не стал уточнять. Его больше волновало, скорее даже бесило то, что Дугал следил за ним прошлой ночью. Значит, он видел…

– Я беспокоился за вас, ваша светлость. Зная, насколько вы неуравновешенны… – Дугал дернул плечом. – Какие мрачные мысли вас одолевают, я подумал, как бы вы не попытались…

– Попытался что?

Во взгляде кузена отразилась то ли жалость, то ли сомнение: говорить правду или нет.

– Принять окончательное решение.

Лахлана всего передернуло. Дугал угадал: несколько раз его так и подмывало броситься вниз со скалы, как это когда-то сделал его отец.

Однако он не поддался смертельному искушению и не совершил роковой ошибки. Но то, что кузен считал его способным на такой шаг, уязвило Лахлана до глубины души.

– Ты думаешь, что я способен на самоубийство?

– Во всяком случае, мне так показалось.

– И ты пошел за мной следом?

– Угу.

– А раньше ты тоже за мной следил? – вдруг осенило Лахлана.