Сабрина Йорк - Влюбленный лэрд

– Ваша светлость… вы не… вас не … я хочу сказать…

Бессмысленное бормотанье кузена добило Лахлана. Не выдержав, он хлопнул его по плечу и, наклонившись, раздраженно произнес:

– Запомни хорошенько, что бы я ни делал, это тебя не касается.

– Но ваша светлость… разве вы не догадываетесь, что это за женщина?

Терпение Лахлана лопнуло. В нем горячей волной поднялась ярость.

– Что это за женщина? Ну-ка, расскажи.

– Вы сами знаете. Сколько их попадалось на нашем пути. Женщины, готовые соблазнить мужчину ради одного.

– Ради чего именно? – процедил Лахлан.

– Ради вашего титула, ваша светлость. Такого рода женщины готовы обольстить мужчину, чтобы затащить его под венец. А вам… вы не можете так поступить.

– Почему же не могу?

Дугал сперва побледнел, потом покрылся красными пятнами:

– Вы же дали клятву?!

Лахлану стало невыносимо тошно. Дугал был единственным, кто к месту, а чаще не к месту напоминал ему о его глупой клятве. Круто повернувшись, он пошел назад в трактир.

– Я предупредил вас, ваша светлость, – окликнул его кузен. – Когда эта потаскушка окрутит вас, вы будете горько сожалеть, но будет уже поздно.

Лахлан, резко развернувшись, быстро вернулся к Дугалу.

– Больше ни одного слова, иначе ты горько пожалеешь.

– Но, ваша…

– Больше ни слова. Ясно?

Радуясь про себя, что в последний момент сумел сдержаться и не надавал по физиономии дорогому кузену, Лахлан вернулся в зал трактира. На душе было скверно, а как хорошо началось утро! Даже обидно.

А когда он увидел, что Даннет и Ханна сели за стол рядом с Ланой, его настроение окончательно испортилось.

Какая же это пытка – целый день сидеть рядом с ним и не иметь случая поговорить о том, что так ее волновало! Все время мешали Даннеты. Они сидели рядом с Лахланом и при каждом толчке кареты старались друг к другу прислониться. Лана и Лахлан то и дело обменивались многозначительными взглядами, но ничего не могли поделать.

Улучив момент, Лахлан наклонился к уху Ланы и прошептал:

– Сегодня ночью.

Лана так обрадовалась его словам, что вся вспыхнула. Прежде всего, ей надо было с ним поговорить, а это никак не удавалось.

Она сгорала от нетерпения поделиться с ним тем, что узнала прошлой ночью, но при сестре и ее муже об этом ни в коем случае нельзя было рассказывать. Разговор в карете, как и всякая дорожная беседа, велся не о чем, все болтали о пустяках. Вот только Ханне почему-то нездоровилось, ее часто тошнило, поэтому то и дело приходилось останавливаться, чтобы она могла выйти и подышать.

Это случалось настолько часто, что Лана не на шутку встревожилась.

Нездоровье Ханны беспокоило также и Лахлана, он боялся, как бы его спутницу не стошнило прямо ему на сапоги.

Им повезло, второй день пути оказался не столь длинным, как первый. Они засветло добрались до гостиницы в Фоссе, где и заночевали.

Лана все время с тревогой поглядывала на сестру, как и Даннет, теряясь в догадках, в чем же причина ее нездоровья.

– Может, ты чем-нибудь отравилась?

Ханна нахмурилась:

– Вряд ли. Я ведь ела то же самое, что и вы.

– А не может ли это быть болотной лихорадкой? – спросил Даннет.

– Нет, – отрицательно замотала головой Ханна. – У меня нет никакого жара. – Она опять нагнулась, и снова перед ее глазами возникли запачканные брызгами ее рвоты сапоги Лахлана.

– Простите меня, ваша светлость. – И тут ее снова начало тошнить. – Ваши сапоги, мне очень жаль.

– Не надо так переживать. Это всего лишь сапоги, – поспешил успокоить ее Лахлан.

Однако Лану ему не удалось провести. Сапоги были сшиты на заказ, и он очень ими гордился. Она видела, как жаль ему их, и отдала должное его спасительной лжи. Если бы Ханна узнала, как он дорожит сапогами, она, наверное, умерла бы на месте от стыда или чувства неловкости. Лана посмотрела на него с немой благодарностью, их взгляды встретились, а через миг она ощутила ласковое прикосновение к своему бедру. Она сразу догадалась, что это он ее гладит, пряча руку под складками ее платья.

Бросив притворно рассеянный взгляд на Ханну и Александра и увидев, что они полностью поглощены друг другом, она расправила дорожный плащ так, чтобы ничего нельзя было заметить, и сама осторожно коснулась руки Лахлана.

Он с таким же равнодушным видом, как и у Ланы, смотрел в окно, притворяясь, что от скуки разглядывает окрестности.

Их пальцы переплелись, тепло их ладоней дарило тепло их сердцам. И от этой немой ласки им обоим было так хорошо, как никогда в жизни.

Когда Ханне опять стало плохо и Даннет вывел ее на обочину дороги, Лахлан прошептал Лане на ухо:

– Мне так тебя не хватает!

– Но я же сижу рядом с тобой. Как ты можешь по мне скучать? – шутливо возразила она.

– Ты прекрасно понимаешь, плутовка, что я хотел сказать, – улыбнувшись, ответил он. – Мне так хочется тебя поцеловать, но, увы, здесь это совершенно невозможно.

– До ночи осталось совсем недолго, – прошептала она.

– Да, недолго, – вздохнул Лахлан. – Мне хотелось бы, чтобы ты не уходила так рано, как в прошлый раз.

– Где же рано? – удивилась Лана. – Уже светало.

– А почему ты меня не разбудила?

– Ты так сладко спал, как ребенок! Жаль было будить.

– Удивительно, я никогда так не спал, как вчера. Почти как убитый.

– Наверное, это я так тебя измотала.

– Как знать, может, я тебя измотал не меньше, чем ты меня. – Он тихо усмехнулся.

– Это правда, я очень устала.

– Очень-очень? – Он явно ее дразнил.

– Да, очень, – передразнила его она. – Лахлан, мне надо кое-что тебе сказать. Это очень важно.

– Говори, маленькая соблазнительница.

Черт, он шутил, а ей было не до шуток.

– Будь серьезнее. Дело в том, что вчера ночью к нам пожаловал гость.

– Гость? – Лахлан сперва удивился, а потом испугался. – Какой гость? Тот самый?

– Тот, да не тот. Но как ты и говорил – в цепях.

Всю веселость Лахлана словно ветром сдуло. Он побледнел и даже выпустил ее руку, что не очень ей понравилось.

– Он пришел, когда я спал?

– Ты очень устал.

– Значит, я проспал его визит. – Лахлан задумался. – Раньше со мной такого никогда не бывало.

Лана улыбнулась:

– Ничего удивительного. Просто у него не было времени, чтобы тебя разбудить. Я его напугала до смерти.

– Ты напугала его? Интересно, как это тебе удалось? – Лахлан едва верил своим ушам.

– Вероятно, он никак не ожидал увидеть меня в твоей постели. А потом я до него дотронулась.

– Ты до него дотронулась? – удивился Лахлан. – Дотронулась до моего отца? То есть до его призрака?

Лана презрительно фыркнула:

– Это был вовсе не призрак твоего отца, поверь мне.

– Что-о?

– Я хочу сказать, что это был не призрак и не привидение.