Хелен Диксон - Брак с незнакомцем

– Но… я повторюсь, но выход быть должен! Я не могу вернуться без нее. Вы же это знаете! – крикнула она в отчаянии. – Я не могу бросить Джейн!

– Возможно, вам остается только смириться, Ровена.

Тобиас понимал, какая боль разрывает сейчас ее сердце. Он почти ощущал ее сам.

– Я не боюсь никаких опасностей.

Тобиас заметил сверкнувшие в ее глазах искры и лишний раз вспомнил о том, как она упряма. От безнадежности он запустил пальцы в волосы и с силой дернул их, зная, что никакие слова, никакие доводы и просьбы не остановят Ровену, которая собиралась любой ценой освободить свою сестру.

– Господи боже, Ровена, вы никогда не перестанете меня изумлять. Вы так упорны, своевольны и уверены в собственной непобедимости, что охотно идете навстречу любой угрозе. Не обманывайте себя. Как вы себе это представляете – поехать в Мекнес и вернуть Джейн? Вы не сумеете даже увидеть ее. Внемлите же, наконец, рассудку! Если кто-то распознает в вас христианку, вы приговорены. Ваша голова очень скоро будет торчать на пике, украшая дворец султана, а тело бросят на корм львам.

Ровена принялась расхаживать взад и вперед.

– Я не вернусь домой без нее. Даже если мне придется самой стать рабыней, даже если меня будут пытать! – яростно выкрикнула она. – Я пойду туда сама, пешком, если надо, и найду ее!

– Прекратите, Ровена, – резко бросил Тобиас. – Вы бредите. Можете кричать о своих намерениях хоть на весь город. Ничего не изменится.

Когда Тобиас привел ее в этот дом, Ровена, как и большинство англичан, имела весьма скромные представления об исламе, и поначалу она была даже очарована новой для нее культурой. Но теперь она видела страшные очертания истинного мира Берберии, темного, жестокого и изуверского. И ей нужно было узнать его до конца.

Тобиас видел, что ее нервы напряжены до предела. Еще немного – и она сорвется, и тогда начнется истерика.

– Вы не поедете в Мекнес. Я запрещаю, – жестко произнес он.

Ровена отпрянула, словно он ударил ее, и уставилась на него широко раскрытыми глазами – как будто видела этого человека в первый раз. Он возвышался над ней как скала. Никогда еще он не казался ей таким мужественным, привлекательным – и одновременно холодным, непреклонным и чужим.

– Вы запрещаете? – выдохнула она. – Вы, именно вы не смеете запретить мне чего бы то ни было. Идите к черту, Тобиас Сирл. Прямо в самый ад. Я бы никогда не пустилась в это безумное путешествие, если бы допускала мысль, что в конце концов меня ждет поражение. Вы обещали, что поможете мне. Вы обещали! Я должна была догадаться, что рано или поздно вы откажетесь от своего слова. Разве можно доверять человеку, который преследует калеку из-за невыплаченного долга? У вас так мало чести, что вы способны на что угодно.

Вздернув голову, Ровена развернулась и почти побежала по тропинке прочь, подальше от него. Она не видела, как вдруг ссутулились его прямые плечи, как он сжал кулаки. Все ее существо восстало против присутствия в этом отвратительном месте, где людей держат в рабстве, бьют и заставляют работать до смерти. Дом Ахмеда потерял для нее всякую привлекательность.

Гнев вспыхнул и в Тобиасе. Не думая о том, что кто-то может их увидеть, он быстро догнал Ровену, схватил ее за плечи и грубо повернул к себе. Он стоял перед ней как гора, несокрушимый и бледный, с застывшим лицом.

Ровена поняла, что зашла слишком далеко, однако не в ее привычках было отступать. Она смело встретила его взгляд, казалось, раскаленный добела.

– Честь, говорите вы? О, Ровена, у меня есть честь. У меня больше чести, чем у человека, который устроил пожар на моем корабле и сжег во сне мою команду – у того, кто избегал меня все эти четыре года. Это ему вы должны были бросить в лицо все свои оскорбления.

– О чем вы?

Тобиас коротко рассмеялся:

– Мейсон знает, что произошло в ту ночь, когда подстрелили вашего отца. Пусть он вам и расскажет. Или вы можете расспросить других свидетелей, что были там тогда. Мне нет нужды оправдываться перед вами.

Его слова отрезвили ее, словно пощечина.

– Поверьте мне, Ровена, султан – не «препятствие». Это непреодолимая сила. Но довольно об этом, – холодно и отстраненно произнес он. Тобиас прекрасно знал, каков султан Мулай Исмаил. Надежд на то, что им удастся вернуть Джейн, если ее поместят в гарем, он не питал, однако понимал, что должен как-то поддержать Ровену, ее веру в себя, и успокоить ее нервы. – Вы расстроены – разумеется, иначе и быть не может, – но послушайте, что я скажу. Мне крайне жаль Джейн. Я тщательно обдумаю наше положение, и, если существует хоть какое-то средство, чтобы выручить ее, я это сделаю. Но что бы мы с вами ни делали, вы должны держать себя в руках.

Ровена шагнула назад. Сейчас она нуждалась в помощи Тобиаса еще больше, чем раньше. Она вдруг поняла, что означает для него ее просьба. Отправившись в Мекнес, он поставит под угрозу не только собственную жизнь, но и жизни тех людей, которые пойдут с ним. Неудивительно, что он так обеспокоен и так неохотно идет ей навстречу.

– Простите меня, Тобиас. Я поистине оценила все, что вы для меня сделали и продолжаете делать, и я вам очень благодарна… хотя со стороны, должно быть, это выглядит совсем иначе.

Улыбка лишь на мгновение осветила его лицо, но в голубых глазах было целое море теплоты, в глазах, которые видели столько бурь, столько солнечных дней, синеву неба и игру ветров с качающейся на волнах палубе. Он упрашивал ее быть разумной, внять доводам рассудка – но как можно было ожидать мудрости от такого юного создания?

– Ваши извинения приняты. Бросить Джейн – значило бы бросить вас, Ровена, а я никогда не смог бы так поступить. Я бы хотел оставаться вашим другом до последнего вздоха, так что я обязан помогать вам. Если только это в моих силах, я освобожу вашу сестру.

– Правда? Спасибо, – прошептала Ровена. Ее гнев тут же утих.

– Кроме того, – пробормотал он и привлек ее к себе, – мы ведь заключили сделку.

– Как я могу забыть, если вы постоянно мне о ней напоминаете? Но сделка отменяется, если мы не найдем Джейн.

Его лицо скрывалось в тени, но Ровена видела смеющиеся, дразнящие глаза.

Он самоуверенно улыбнулся, обнял ее и прижал к груди.

– Впереди у нас длинный путь. Освободим мы Джейн или нет, я получу свою ночь любви. Можете быть уверены.

В следующее мгновение его губы приникли к ее, и поцелуй согрел Ровену до самой глубины ее сердца. Вся ее сдержанность снова пала под напором желания, единственного желания, владевшего ею сейчас, – находиться в его объятиях. Он целовал ее пылко и страстно, и она не могла думать ни о чем, кроме сладости его рта, его теплого дыхания, и о том, что его сильные длинные ноги прижимаются к ее ногам. Когда Тобиас почувствовал, как она тает у него в руках, он призвал на помощь свою железную волю, оторвался от ее губ и выпрямился.