Филиппа Грегори - Еще одна из рода Болейн

Королевский поезд огромен, двор не путешествовал с таким размахом с тех пор, как Генрих встречался с королем Франциском на «Поле золотых одежд». И сейчас поездка обставлена с неменьшей роскошью и с тем же нарочитым шиком, что тогда. Так и должно быть – Анна убеждена, что ей необходимо во всем перещеголять королеву Екатерину. И вот мы скачем по полям и лугам Англии, наша цель – Дувр. Вперед отправлен отряд всадников – проследить, чтобы не было никаких беспорядков, но страна уже замерла в изумленном молчании, подавленная этим императорским зрелищем: нескончаемый поток лошадей, повозок, карет, солдат, рыцарей и слуг, прекрасные дамы верхом, а подле них храбрые кавалеры.

Морской переход через Ла-Манш прошел без приключений, дамы спустились вниз, Анна заперлась в каюте и проспала бо́льшую часть путешествия. Придворные оставались на палубе, кутались в плащи для верховой езды, оглядывали горизонт в поисках проходящих судов, потягивали подогретое вино. Я вышла на палубу, оперлась о поручни, глядела на волны, расходящиеся за кормой корабля, слушала потрескивание рей над головой.

Теплая ладонь накрыла мою замерзшую руку.

– Как ты себя чувствуешь? – прошептал мне в ухо Уильям Стаффорд. – Обходишься без морской болезни?

Я обернулась, улыбнулась в ответ:

– Ни малейшего признака. Но матросы говорят – погода хорошая, волнения на море никакого.

– Надеюсь, продержится всю дорогу.

– Как, мой странствующий рыцарь опасается морской болезни?

– Не очень-то, – чуть обиженно сказал он.

Ужасно хочется его обнять. Наверное, именно тогда и понимаешь, что любишь, когда оказывается, что твой возлюбленный отнюдь не само совершенство. Никогда бы не поверила: влюблена в человека, страдающего морской болезнью, а вот гляди-ка, больше всего мечтаю сбегать за пряным вином, укутать милого в теплый плащ.

– Пойдем сядем.

Я огляделась. Похоже, никто на нас не смотрит, такое нечасто бывает при дворе – рассаднике сплетен и скандалов. Подвела Уильяма к груде сложенных парусов, усадила спиной к мачте, заботливо, как маленького Генриха, закутала в плащ.

– Не уходи, – попросил он, как сначала мне показалось, игриво, но нет, во взгляде нет никакого подвоха.

Я тронула щеку холодной ладонью:

– Подожди, принесу пряного вина.

Я отправилась в камбуз, где корабельный кок подогревал вино и эль, резал хлеб большими ломтями. Когда вернулась, Уильям подвинулся, чтобы я могла сесть рядом. Я держала стакан, пока он ел хлеб, а потом мы по очереди, каждый по глотку, пили вино.

– Лучше теперь?

– Конечно. А что мне для тебя сделать?

– Ничего, ничего, – поспешно ответила я. – Просто приятно, что тебе уже лучше. Хочешь еще подогретого вина?

– Нет, спасибо, мне бы теперь поспать.

– Прислонись к мачте и поспи.

– Нет, так не смогу.

– Тогда ложись на паруса.

– Боюсь с них скатиться.

Я оглянулась кругом. Никого. Все сгрудились у подветренного борта, играют в кости или просто дремлют. Мы одни.

– Хочешь, положи голову мне на колени.

– Конечно, – прошептал еле слышно, будто не в силах говорить от морской болезни.

Я уселась спиной к мачте, а он положил свою невозможно кудрявую голову мне на колени, обнял меня за талию и задремал.

Спит. Легонько поглаживаю волосы, любуюсь мягкой коричневатой бородкой, ресницами, отбрасывающими на щеку длинные тени. Голова такая теплая и тяжелая. Руки крепко обвились вокруг моей талии. Мне ужасно приятно, я всегда знала, как хорошо нам будет подле друг друга. Будто мое тело всю жизнь стремилось именно к его телу, что бы там мой разум ни твердил. И вот наконец-то я рядом с ним.

Я откинула голову, почувствовала на щеках холодный морской воздух. Покачивание корабля навевает сон, мачты поскрипывают, ветер посвистывает в снастях. Шум слышен слабее и слабее – я засыпаю.

Проснулась от теплого прикосновения, затылок все сильнее, все крепче прижимается к бедрам, нежно о них трется, руки уже под накидкой, поглаживают запястья, талию, шею, грудь. Я, еще полусонная, открыла глаза, наслаждаясь этими прикосновениями; он поднял голову, принялся целовать шею, щеки, веки и наконец страстно впился в губы. Теплая, тягучая сладость его рта, язык уже скользнул дальше. Во мне все всколыхнулось. Так и хочется его съесть, выпить до дна, пусть целует меня, а потом схватит в охапку и утащит на гладкие доски нижней палубы, пусть любит меня там прямо сейчас, пусть навеки держит в своих объятиях.

Он чуть-чуть отпустил хватку, но я тут же притянула его голову, впилась поцелуем в губы. Теперь нас тянуло друг к друг не только его бешеное желание, но и мое.

– Есть тут каюта, койка какая-нибудь? Куда нам пойти? – задыхаясь, проговорил Уильям.

– Все занято придворными дамами, я свою койку давно уступила.

Он простонал, не в силах больше выносить напор страсти, потом откинул волосы со лба и расхохотался – над самим собой.

– Боже мой, я вроде мальчишки-пажа – не могу сдержаться, только дай кое-что кое-куда засунуть. Так хочется, что просто трясет.

– Меня тоже, – пробормотала я. – Господи, меня тоже.

Уильям поднялся.

– Жди здесь, – приказал он и скрылся под палубой.

Вернулся через мгновение с кружкой эля, протянул сначала мне, потом допил одним длинным глотком.

– Мария, нам надо пожениться. А иначе тебе придется отвечать за то, что свела меня с ума.

– Любовь моя. – Я попробовала рассмеяться.

– Да, именно так, – кивнул он страстно.

– Что?

– Я твоя любовь. А ну, повтори еще разок.

Сначала я подумала – не буду повторять, а потом поняла: что толку отрицать очевидное?

– Любовь моя.

Он улыбнулся довольно, словно только этого ему и надо.

– Иди сюда.

Притянул к себе, откинул полу плаща, укутал. Стоим у борта корабля, я покорно прижимаюсь к Уильяму. Он обнял меня одной рукой, крепко прижал, натянул дорожный плащ мне на плечи. Обняла его за талию под покровом плаща, положила голову на плечо – никто, кроме чаек, нас не видит. Бок о бок на мерно покачивающемся корабле – время как будто замерло.

– А вот и Франция, – сказал он наконец.

Я глянула вперед, заметила темные очертания земли. Постепенно стали вырисовываться пристань, мачты кораблей, стены и замок английской крепости Кале.

Он неохотно ослабил объятие.

– Я тебя найду, когда мы все устроимся в замке.

– Буду тебя ждать.

Теперь мы стоим поодаль друг от друга, на палубе стали появляться другие люди, все в восторге от легкости морского перехода, все глядят через узкую полоску воды на крепость Кале.

– Теперь тебе получше? – спросила я.

Без его тела рядом почувствовала – нет больше жаркой страсти и привычный холод жизни возвращается.

На мгновение Уильям смутился: