Филиппа Грегори - Еще одна из рода Болейн

Едва дождавшись отъезда французских послов, в тишине и тайне, кардинал Уолси собрал секретный суд, куда вызвал свидетелей, истцов и ответчиков. Сам он, конечно, был судьей. Уолси, разумеется, действовал согласно своим соображениям, ему не нужны чьи-либо указания. Таким образом, развод может быть осуществлен по требованию папы, а отнюдь не по просьбе короля. Удивительным образом этот суд действительно остался тайным. Никто, кроме гонцов, потихоньку плывущих вниз по реке в Вестминстер, о нем не знал. Ни матушка, так пекущаяся о благе семьи, ни дядя Говард, искусный шпион, ни я, разомлевшая в постели короля, ни Анна, окруженная его доверием. И самое важное, ничего не знала даже королева. Три дня обсуждался брак ни в чем не повинной женщины, а она об этом и не подозревала.

Дело в том, что кардинал Уолси собирался привлечь к суду самого Генриха за незаконное сожительство с женой покойного брата Артура. Обвинение серьезное, а судилище совершенно нелепое. Они, должно быть, щипали себя, проверяя, не сон ли это, пока их приводили к присяге, а король, покаянно склонив голову на скамье подсудимых, выслушивал обвинение от своего собственного лорд-канцлера. Генрих признался, что вступил в брак с женой брата на основании ошибочного разрешения папы. Он заявил, что в то время и потом имел «тяжкие сомнения». Уолси, глазом не моргнув, отдал распоряжение представить дело беспристрастному суждению папского легата – и король согласился, – потом назначил адвоката и отказался от передачи дела в уголовный суд. Заседание длилось три дня, были вызваны богословы, чтобы засвидетельствовать – жениться на вдове брата незаконно. Дядина шпионская сеть наконец-то напала на след тайного суда, и он узнал о допросе, учиненном епископу Линкольнскому. Тут же вызвал нас, Анну, Джорджа и меня, в Виндзор.

– Развод – но с какой целью? – Его голос дрожит от волнения.

У Анны дыхание перехватило от таких новостей.

– Он пошел на это ради меня. Хочет расторгнуть брак с королевой и жениться на мне.

– Он уже сделал предложение? – Дядя попал прямо в точку, но Анна твердо выдержала его взгляд:

– Нет, конечно, как он мог. Но спорю на что угодно, он сделает мне предложение в ту же минуту, как избавится от королевы.

Дядя кивает:

– Как долго сможешь его удерживать?

– А как долго это продлится? – в свою очередь спрашивает Анна. – Заседание суда, приговор, расторжение брака с королевой, король наконец свободен, и voilà. Вот и я!

Против воли дядюшка улыбается ее самоуверенности.

– Voilà. Вот и ты, – соглашается он.

– Значит, вы согласны, все затеяно ради меня. – (Похоже, они столковались.) – Мария оставит двор или останется, как я решу. Семья поддерживает меня. Все только ради моего блага. Выбора у вас нет. Марии не вернуться к прежнему положению, нет смысла ей помогать. Я – единственная сестра Болейн, которую мы продвигаем вперед.

Дядя смотрит на отца. Отец переводит взгляд с одной дочери на другую и пожимает плечами.

– Что-то я сомневаюсь в обеих, – заявляет он без обиняков. – Будьте уверены, он метит выше. Конечно, у Марии нет шансов. Ее лучшая пора позади, король к ней охладел.

Меня в дрожь бросает от его равнодушного разбора. Но отец даже не смотрит в мою сторону. Это деловой вопрос.

– Ясно, он не женится на Марии, но неужели его страсть к Анне настолько сильна, чтобы выбрать ее, а не французскую принцессу?

– Так кого мы поддержим? – спрашивает дядя.

– Анну, – советует мать. – Он без ума от Анны. Если бы он мог избавиться от жены в течение месяца, непременно женился бы на Анне.

Дядя смотрит то на меня, то на сестру, будто яблоко выбирает.

– Пусть будет Анна, – произносит он наконец.

Она даже не улыбнулась. Просто вздохнула с облегчением.

Дядя отодвигает кресло, поднимается на ноги.

– А мне что делать? – некстати спрашиваю я.

Все смотрят на меня с удивлением, как будто забыли о моем присутствии.

– Должна я лечь с королем в постель, когда он позовет, или лучше отказаться?

Дядя колеблется. И тут я чувствую превосходство сестры. Дядя, глава семьи, источник власти в моем мирке, смотрит на Анну и ждет ее решения.

– Отказываться нельзя, – говорит наконец Анна. – Ни к чему королю отвлекаться на какую-нибудь новую девку. Мария останется его любовницей – по ночам, а в меня он будет все больше и больше влюбляться днем. Только будь скучной, как настоящая жена.

– А если у меня не получится? – обижаюсь я.

– Ты недооцениваешь себя. – Лукавая улыбка, мелодичный смех. – Иногда ты неподражаемо скучна.

Дядя прячет улыбку, я чувствую, что краснею. Джордж крепко обнимает меня за плечи, как бы предостерегая – протестовать не в моих интересах.

Дядя кивком отпускает нас. Анна идет к двери, я за ней. Опустив глаза, следую за подолом ее платья: всегда боялась, что так и будет. Анна выводит нас из дома на солнечный свет, подходит к валу для стрельбы из лука, откуда открывается чудный вид на сад, на террасы, круто спускающиеся ко рву с водой, на городок вдали, на реку. Я едва замечаю, как Джордж берет меня за руку. Ярость душит, сестрица опять отодвинула меня в сторону. Моя собственная семья решила – Мария должна быть шлюхой, а Анна женой.

– Стану королевой, – мечтательно тянет Анна.

– А я – королевским зятем, – подхватывает Джордж, но в голосе нет уверенности.

– А со мной что будет? – фыркаю я.

Больше не фаворитка, не центр двора, потеряно положение, которого добивалась с двенадцати лет. Кто я теперь – брошенная любовница?

– Ты будешь моей придворной дамой, – нежно обещает Анна. – Другой сестрой Болейн.

Никому не известно, знает ли королева об уготованном ей несчастье. В эти весенние дни казалось, она сделана изо льда и из камня, а тем временем кардинал Уолси ездит по Европе – ищет у университетских богословов свидетельств против женщины, на совести которой нет ни единого греха. Словно бросая вызов судьбе, Екатерина принялась вышивать еще одну престольную пелену в пару той, что начала раньше. Работа может занять годы – и всех придворных дам. Каждый шаг, каждое движение, даже шитье должны показать миру – она живет и умрет королевой Англии. Ни один король еще не оставлял жену.

Королева попросила меня помочь вышить небо над головами ангелов. Рисунок скопирован с картины одного из флорентийских художников, в весьма новом стиле, соблазнительные округлые тела едва прикрыты крыльями, выразительные лица пастухов сияют от радости подле яслей. На картину приятно смотреть, люди как живые. Но я с удовольствием думала – не мне корпеть над этими мелкими деталями. Не успеем мы приняться за вышивку неба, как Уолси вынесет приговор, папа скрепит его, состоится развод, она отправится в монастырь, пусть монашенки вышивают перышки на крыльях, а мы, Болейны, тем временем поставим капкан на короля-холостяка.