Филиппа Грегори - Еще одна из рода Болейн

– Видно, у нее грехов больше, чем у самого дьявола, – заметила как-то Анна.

Присутствующие замерли, ожидая острого словца.

– Почему ты так думаешь? – подыграл Джордж.

– Ведь она исповедуется каждый день! Один Бог знает, что совершила эта женщина, но она проводит за исповедью больше времени, чем я за обедом!

Взрыв подобострастного смеха. Анна хлопает в ладоши, приказывает музыкантам начать играть. Пары выстраиваются для танца. Я остаюсь у окна, слежу, как епископ удаляется от дворца, от королевы, размышляю: действительно, что эти двое могут обсуждать так долго? Возможно ли, что королева точно знает о планах Генриха? Неужели она надеется повернуть Церковь, истинную Церковь Англии против короля?

Я протолкалась между танцующими, отправилась в покои королевы. В последнее время тут царит тишина. И сегодня из окон не льется музыка, двери закрыты, а должны быть распахнуты настежь для посетителей. Отворила дверь и вошла.

Передняя комната пуста. Престольная пелена брошена на кресле, небо вышито лишь наполовину, оно не будет закончено, пока королеве некому помочь. Интересно, каково ей сидеть тут одной, глядя на ярды и ярды еще не вышитой материи? Огонь в камине потух, в комнате холодно. У меня появилось мрачное предчувствие. На миг подумалось – вдруг ее увели? Глупая мысль, кто посмеет арестовать королеву? Но тишина и пустота комнаты могут значить только одно: Генрих внезапно принял решение и, не в силах больше ждать ни минуты, послал за королевой стражу.

Тихий звук, тоненький, как всхлипывания ребенка, донесся из спальни. Такой плач никого не оставил бы равнодушным. Не рассуждая, я открыла дверь и вошла.

Королева на коленях возле кровати, будто молится. Зарылась лицом в покрывало, чепец сбился. Зажала рот, но не может унять страшные, душераздирающие рыдания. Король стоит над ней, руки в боки, словно палач на зеленой лужайке в Тауэре. Оглянулся через плечо на звук открываемой двери, заметил меня, но как будто не узнал. Мрачное бледное лицо человека, выведенного из себя.

– Заявляю вам, наш брак незаконен, поэтому должен быть и будет аннулирован.

Она подняла залитое слезами лицо:

– Мы получили особое разрешение.

– Папа не может идти против Закона Божьего, – отрезал Генрих.

– Это не Закон Божий… – прошептала королева.

– Довольно споров, мадам, – прервал Генрих, боясь, что она его переспорит. – Смиритесь, вы больше не королева и не жена мне. Уступите дорогу другим.

– Это невозможно. Не важно, чего я хочу. Я – ваша жена и королева. Этого не отменишь.

Не в силах видеть ее мучения, он шагнул прочь и уже в дверях добавил:

– Вы слышали все, что я собирался сказать, из моих собственных уст. Вам не на что жаловаться, я честен с вами. Но будет так, как я решил.

– Я любила вас долгие годы, – прорыдала она вслед. – Отдала вам всю себя. Скажите, чем я оскорбила вас, чем не угодила?

Генрих уже на пороге. Я вжалась в стену, чтобы пропустить его, но он не мог не ответить на страстную мольбу королевы.

– Вы должны были родить мне сына, – произнес он просто. – А вы этого не сделали.

– Я старалась! Видит бог, Генрих, я старалась! Я родила сына, и не моя вина, что он умер. Бог захотел видеть нашего маленького принца на небесах, это же не моя вина!

Боль, звучащая в ее голосе, потрясла короля, но не остановила.

– Вы должны были родить мне сына, – повторил он. – Мне необходим сын – ради Англии.

Лицо Екатерины сурово.

– Надо смириться с Божьей волей.

– Но сам Бог внушил мне эту мысль! – Он уже кричал. – Бог повелел покончить с поддельным, греховным браком и начать сначала. И у меня будет сын, я знаю, Екатерина. А вы…

– Да, я. – Она вскинулась, как борзая, взявшая след. – Что со мной? Монастырь? Старость и смерть? Я испанская принцесса и английская королева. Что вы можете предложить взамен?

– Это воля Божья, – повторил король.

Ее смех звучал страшнее рыданий.

– Божья воля оставить законную жену и жениться неизвестно на ком? На девке? На сестре девки?

Я окаменела. Генрих прошел мимо меня и уже из другой комнаты выкрикнул:

– Божья воля и мое желание.

И дверь захлопнулась.

Я крадучись отступила назад, от души надеясь, что королева меня вообще не заметила, ведь я видела ее рыдания, слышала, как она назвала меня девкой. Но она отняла руки от лица и сказала просто:

– Помогите мне, Мария.

Я подошла. Впервые за семь лет она при мне попросила о помощи. Протянула руки, чтобы я помогла ей подняться. С трудом держится на ногах, глаза красные от слез.

– Вам надо отдохнуть, ваше величество.

– Некогда отдыхать. Доведите меня до молитвенной скамеечки и подайте четки.

– Но, ваше величество…

– Мария, – голос хриплый от недавних рыданий, – он меня уничтожит, лишит наследства нашу дочь, погубит страну, пошлет свою бессмертную душу прямиком в ад. Я должна помолиться за него, за себя, за Англию. А потом надо будет написать племяннику.

– Ваше величество, письмо до него не дойдет.

– У меня есть тайные пути.

– Не пишите ничего, что может обернуться против вас.

Я замолчала, услышав страх в своем голосе. Она делано улыбнулась, но улыбка вышла горькой.

– Неужели может быть хуже, чем сейчас? Меня нельзя обвинить в измене, я – королева Англии, я и есть сама Англия. Наш брак нельзя расторгнуть, я – жена короля. Он сошел с ума этой весной, но осенью придет в себя и вернется. Все, что нужно, – пережить лето.

– Лето Болейнов. – Я вспомнила Анну.

– Лето Болейнов, – повторила королева, – не продлится дольше одного сезона.

Руками в старческих пятнах она сжала обитую бархатом подушку на молитвенной скамеечке, и я поняла – в этом мире она больше ничего не видит и не слышит, она рядом с Богом.

Я тихонько вышла и затворила за собой дверь.

Джордж притаился в темноте передней комнаты, как наемный убийца.

– Дядя ждет.

– Я не могу. Извинись за меня.

– Идем.

Я ступила в полосу света, льющегося из распахнутого окна, яркие огни ослепили меня. Кто-то пел, Анна беззаботно смеялась.

– Умоляю, Джордж, скажи, что не нашел меня.

– Он знает, ты у королевы. Меня послали дождаться, когда ты выйдешь. Когда бы это ни случилось.

Я покачала головой:

– Не могу предать ее.

В три шага брат пересек комнату, сжал мой локоть и повел к двери. Он шел так быстро, что я даже бегом с трудом за ним поспевала, а на лестнице не оступилась только благодаря тому, что он сжимал мою руку как в тисках.

– Из какой ты семьи? – спросил брат, стиснув зубы.

– Болейн.

– Кто твоя родня?

– Говарды.

– Где твой дом?

– Хевер и Рочфорд.

– Страна?

– Англия.

– Кто твой король?

– Генрих.

– Вот и служи им. В таком порядке. Разве я назвал испанскую королеву в этом списке?