Барбара Вуд - Последний пророк

Озадаченная Ошитива стала осматривать частное владение, пока ее взгляд не остановился на том, что буквально ошеломило ее; она открыла рот, а потом быстро зажала его рукой.

Так она и стояла, боясь пошевелиться, а сердце ее так сильно стучало, что ей казалось, что кто-нибудь может услышать. Но ее никто не видел и не слышал, и она не побежала, а осталась стоять и, не веря своим глазам, внимательно следила за зрелищем.

С тех пор как Ошитива прибыла в Центральное Место, она не видела Господина Хакала, ну разве что издали: он или восседал на своем троне, возглавляя процессию, которая направлялась на главную площадь, чтобы вершить суд над преступниками; или стоял высоко на горе, приветствуя Утреннюю Звезду. Он превратился в какого-то далекого бога, одетого в великолепные одежды, сверхъестественного и могущественного. А воспоминания о той ночи, когда она подсматривала за ним, стоящим практически обнаженным перед своим богом, на вершине горы, и о том, как он повернулся и их глаза встретились, казались ей каким-то волшебным сном, как будто на самом деле ничего этого не было.

А теперь она видела этого мужчину снова, но в поразительно другом обличье. И это спутало все ее мысли и чувства. Злой Господин Центрального Места… смеялся!

Он лежал на траве, на роскошном покрывале, его загорелое тело сверкало в лучах солнца. Его набедренная повязка и мантия, завязанная на шее, были сшиты из яркой сине-зеленой хлопковой ткани. Его длинные волосы, связанные в тугой узел на макушке и украшенные перьями, игриво развевались от дуновений теплого ветерка. На правом запястье Хакала сидел удивительно красивый красный попугай ара, и он кормил его кусочками фруктов. То, с какой нежностью он разговаривал и кормил полудикое существо, заставляло сердце Ошитивы таять. Как этот человек мог быть тем Темным Господином, который, сидя на своем троне, смотрел на обезглавленное тело ее дяди? Тем злым Господином, который приказал совершить ужасное деяние над бедным Безносым и который совершил бесчестный поступок и тем самым навлек позор на Ошитиву и ее семью?

«Именно из-за твоей лжи разорвется сердце моей мамы! — волновалась она. — Почему ты не сказал правду, чтобы моя мама отпраздновала честь, которая выпала ее дочери?»

Ошитива заметила нечто странное во всем облике поляны. Горы вокруг казались не местными, а словно были сделаны где-то в другом месте и установлены здесь. Цветы были ей незнакомы, а разнообразные деревья стояли как-то неестественно — ветка к ветке. Поляна была не настоящей, она была создана искусственно!

Но для чего? И почему она спрятана от людских глаз? И какие странные действа разыгрывались здесь? Ошитива вдруг ясно увидела, что движения всех четырех женщин преувеличенно наигранны и хорошо отрепетированы — они исполняли какой-то ритуальный…

Ошитива задержала дыхание. Они проводили здесь священный ритуал, значит, эта поляна — священная земля!

Поляна была их святилищем. Все в Центральном Месте страдали от засухи: вяли растения, умирали животные. Господин Хакал создал и поддерживал существование этой рощи, как свое обещание богам, что, если они пошлют дождь в Центральное Место, он будет заботиться и поддерживать его так же, как он делает это здесь, на равнине.

Ошитива медленно повернулась и направилась домой, дрожа от страха, ведь она переступила закон, совершила запретный поступок, за который ей была положена смертная казнь.

— Чем ты занимаешься? — рявкнула Тупа, встав над головой Ошитивы и подперев руками свои толстые бока. — И ты называешь это глиной? Это больше похоже на навоз антилопы.

Ошитива ей ничего не ответила, но, опустив голову и скрестив ноги, продолжала сидеть на солнышке и смешивать песочный раствор с глиной, которую сама собрала. Эта процедура должна была помочь сжать кусок глины и уменьшить вероятность трещин внутри.

Тупа, схватившись за живот, громко заржала. Она объявила всем, что в голове у новенькой нет ничего, кроме пыли, что она собирается из этой так называемой глины что-то создавать. Выругавшись, Тупа отошла от Ошитивы, чтобы проверить печь для обжига.

Ошитива не обращала внимания на ее насмешки. Она была вся поглощена своей новой работой, поэтому мнения и суждения других девушку не волновали.

Или она заставляла себя так думать. Но ее постоянно, днем и ночью, посещали мысли о Господине Хакале, перед ней возникал его образ, тот, что она увидела на священной поляне. Безносый рассказывал ей, что жена Господина Хакала умерла и с тех пор у него не было ни одной женщины. Но она же видела прекрасных, как разноцветные экзотические птички, молодых женщин, которые танцевали для него. По сравнению с ними Ошитива — просто воробей.

Такие чувства смущали и пугали девушку. Почему ее заботит, кого себе в компанию выбрал Темный Господин, он же Темный Господин, который ест человеческую плоть! Об этом она никогда не должна забывать.

Однако ночью она видела его во сне, днем думала о нем. Мастерицы наблюдали за тихой и настойчивой работницей, которая, не разгибая спины, сосредоточенно корпела над глиняными кольцами, придавая им форму и разглаживая их края. Они восхищались, с какой самозабвенностью она создавала свои дождевые кувшины, и сокрушались, что сами не так рьяно работают. Они не догадывались, что ее внешняя чопорность и сосредоточенное выражение лица просто скрывали желание девушки побороть мучившие ее мысли. Ошитива хотела полностью посвятить себя работе, но мысли о Господине Хакале непрестанно мешали ей это делать.

С каждым днем недовольство Тупы новенькой росло. Эта девушка, по ее мнению, была невероятно медлительной и еще такой упрямой! Когда ей велели работать быстрее, она нагло заявляла, что формирование глиняного изделия должно исходить из глубины души гончара.

— Эта работа божественная! — заявляла Ошитива Тупе, словно Тупа, проработавшая гончаром много лет, в отличие от этой лентяйки, этого не знала.

Всем было известно, что глина чувствует настроение гончара, что гончару не следует браться за работу, когда он злится или грустит. Но эта ленивая девушка произносила такие слова лишь как извинение.

Ошитива сделала глиняную основу, вылепила кольца, потом приступила к созданию самого кувшина. Дни становились теплее, и все больше и больше народа прибывало в Центральное Место, чтобы уже скоро присоединиться к празднику летнего солнцестояния. Многолюдный рынок шумел все громче, а жрецы дождя все чаще навещали мастерскую, проверяя, как идет работа над созданием дождевых кувшинов.

Ошитива начала понимать, что тольтеки, хотя она и презирала их, во многом похожи на Людей Солнца, народ высоко духовный, что законы их общества тесно связаны со строгими правилами поведения, которые предписывали им их боги. Так как только боги решали, когда вставать солнцу, когда идти дождю или когда созревать урожаю, человеческие жертвоприношения богам в виде человечины с зерном рассматривались ими как священный акт, во время которого жертве оказывалась честь, а богам доставлялось удовольствие. Но Ошитива по-прежнему негодовала. Люди Солнца предлагали богам зерно, а не несчастных людей. Может, именно поэтому, думала она, дождь обходит стороной Центральное Место.