Барбара Вуд - Последний пророк

Сраженный ее признанием, он пообещал. В первый раз он понял, как уязвима и беззащитна его сильная Элизабет. Его желание защищать ее вдруг стало таким непреодолимым, что если бы в тот момент кто-нибудь только прикоснулся к ней, Фарадей Хайтауэр убил бы его.

— У тебя есть мечта, Элизабет?

Они лежали на одеяле в тени сосен, в их любимом маленьком каньоне, где их никто не мог найти, и завтракали.

— Ты будешь смеяться, — сказала она. — Я хочу когда-нибудь побывать в Египте. Еще когда я была маленькой девочкой, я ужасно хотела поехать туда. Фарадей, я хочу плыть по Нилу, взбираться по пирамидам, сидеть у подножия Сфинкса. Я хочу увидеть место, где родился Моисей, а Иосиф качал младенца Иисуса. Я хочу прокатиться верхом на верблюде и посмотреть танец живота. Я хочу попробовать потрясающий местный кофе и, может быть, даже покурить кальян.

Он гладил ее по волосам.

— Тогда ты должна ехать.

— На мою зарплату? — Она засмеялась и крепче прижалась к нему. — А какая у тебя мечта, Фарадей?

— Отвезти тебя в Египет.

Они оба рассмеялись, а потом снова предались любви.

На следующее утро, когда Элизабет вышла из своей палатки, Гарри, член исследовательской группы, объявил:

— У нас закончился кофе.

— Этого не может быть, — сказала она. — Мы ведь экономили, не так ли?

— Мы не можем работать без кофе, — сказал Гарри, двадцатилетний юноша, который испытывал тайное влечение к своему профессору.

— Я съезжу, — предложил Фарадей. — Какие еще продукты нам нужны?

Члены экспедиции так долго находились в пустыне одни, что охотно ухватились за возможность себя побаловать. Гарри ужасно хотел свежих апельсинов. Джо, сын итальянских иммигрантов и первый в своей семье, кто учился в колледже, попросил включить в список салями и красное вино. Синтия, еще одна женщина в лагере, отчаянно хотела шампунь. Список постепенно увеличивался. Фарадей уехал, пообещав вернуться с подарками.

Его не было три дня. Когда он вернулся с двумя нагруженными мулами, был полдень. Из каньона Баттерфляй прибежал Гарри, восторженно сообщив, что он нашел необычный петроглиф. Хотя Элизабет ждала Фарадея и хотела побыть с ним наедине, ее профессиональное любопытство одержало вверх. Она должна была незамедлительно увидеть новую находку.

— Туда, наверх, — тяжело дыша, сказал Гарри и махнул рукой. — Туда идти по крайней мере ночь.

Элизабет попросила Фарадея пойти с ней, но профессор Кин снова неважно себя чувствовал, да и сам Фарадей устал после путешествия в Барстоу и закупок продовольствия. Итак, Элизабет отправилась в каньон Баттерфляй с Гарри и Синтией, а в лагере осталось пять человек.

Через два дня удрученная тройка появилась из каньона, а повесивший голову Гарри говорил:

— Мне очень жаль, доктор Делафилд. Я был так взволнован, когда увидел рисунок на скале, что забыл отметить место.

Элизабет опустилась у костра, с радостью приняв чашку кофе из рук Фарадея. Ей было жаль, что они потратили два дня на бесплодные поиски. Но тут же она поспешила заверить Гарри, что в этом нет ничего страшного, они возобновят поиски через несколько дней.

Когда солнце садилось за западные склоны гор, отбрасывая розовые и белые тени по соленому дну высохшего древнего озера, настроение в лагере постепенно стало мрачным и унылым. Синтия занималась бутербродами к ужину, профессор Кин, извинившись, уединился в своей палатке, Джо сказал, что ему нужно написать какие-то письма, а Гарри поплелся в учебную палатку, где он погрузился в изучение карты местности.

Элизабет пристально посмотрела на Фарадея и спросила:

— Что-то не так?

Его лицо пылало в свете костра.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты как-то странно себя ведешь. По-другому. — Она огляделась вокруг. — Что-то произошло. Я чувствую это.

Он встал и протянул ей свою руку.

— Мы можем поговорить наедине? — спросил он, предварительно нервно откашлявшись. Она испуганно посмотрела на него. — Где-нибудь здесь, но чтобы нас никто не мог слышать.

— Фарадей…

— Это важно, Элизабет.

— Ты меня пугаешь.

Они отошли на несколько ярдов от лагеря. Он снова откашлялся, переминаясь с ноги на ногу и продолжая следить через ее плечо за палатками. Он молчал, поэтому Элизабет спросила:

— Фарадей, что ты хотел мне сказать?

— Ну, не совсем сказать. Есть одно место, куда я хочу тебя отвести.

Она бросила на него удивленный взгляд.

Он снова посмотрел мимо нее, а потом его лицо прояснилось, он улыбнулся и сказал:

— Тебе придется закрыть глаза.

— Что?

— Пожалуйста, дорогая.

Чтобы быть уверенным, что она не подсматривает, он закрыл ее глаза своей рукой и повел в сторону лагеря, к ее палатке, которая теперь светилась изнутри множеством фонарей, зажженных членами группы. Пока он вел ее к палатке, остальные обитатели лагеря собрались неподалеку, улыбаясь и тихо хихикая.

— Ну, хорошо, госпожа, ты можешь войти, — сказал Фарадей, и уже никто больше не мог оставаться сдержанным и серьезным.

Джо просто разразился истерическим хохотом, когда Элизабет вошла в палатку. Она была потрясена.

Мебель, книги и ее личные вещи — все было убрано, на полу расстелены маленькие коврики и разбросаны подушки. На стенах висели белые простыни. Но они не были чисто-белыми — на них были изображены разные пейзажи. На одной стене нарисована аллея из пальм, растущих вдоль реки, по которой плыли лодки с треугольными парусами, а на заднем плане виднелись далекие песчаные холмы. На второй стене красовались минареты и купола, и шумный восточный базар С женщинами в паранджах и мужчинами в фесках. На третьей стене возвышались пирамиды, и на их фоне среди песчаных холмов Сфинкс поднимал свою величественную голову, украшенную головным убором забытого фараона.

— У нас никогда не заканчивался кофе. Это была моя идея, — гордо заявил Джо, молодой итало-американец. — Это был тайный заговор. Доктор Хайтауэр сказал, что хочет сделать вам что-нибудь приятное.

— А мы захотели помочь, — выпалила Синтия, сияя от счастья.

— Не было никакого нового наскального рисунка, доктор Делафилд, — добавил Гарри, робко улыбаясь. — Я должен был обманом увести вас из лагеря, чтобы доктор Хайтауэр и другие создали это.

— А я, — вмешался довольный профессор Кин, — служил поводом для доктора Хайтауэра остаться в лагере и не ходить с вами в каньон.

— Значит, вы не чувствовали себя плохо? — спросила она.

Он ударил себя в грудь:

— Никогда не чувствовал себя лучше! — Профессор Кин повернулся к остальным и сказал: — Я думаю, нам следует оставить этих двоих исследовать Египет. Что вы на это скажете?

— Эй, Синт, а как насчет тех бутербродов? — спросил Джо, вспомнив о салями, которую привез доктор Хайтауэр.