Лесия Корнуолл - В сетях обмана и любви

Он увидел сигнальный флаг ее огненных волос, когда коляска подъехала ближе. Мэг была в экипаже одна, управляя буйными гнедыми Уилтона как богиня-воительница. Ник выехал на середину дороги и ждал, когда она поравняется с ним.

Маргарита осадила лошадей.

При виде жены сердце его болезненно сжалось. Она побывала в сражении: одежда порвана, покрыта пятнами крови и пылью, виден синяк на щеке, царапины на шее. Страх боролся с гневом в ее глазах.

Дрожащими пальцами она откинула длинную прядь волос. Перчатки на руке не было.

– Вы ранены? – спросил Ник, готовясь к худшему.

– Нет. – Мэг закрыла глаза.

– Где Уилтон?

Она взглянула на пистолет в его руке.

– Я оставила его на обочине. Он не умер, но его будет мучить ужасная головная боль, когда он очнется.

– Я бы не был с ним так милосерден. – Ник убрал пистолет.

Бледность на ее лице сменилась жарким румянцем.

– Он сказал, что у него папины лошади.

– Вы могли бы позволить мне заняться этим делом, Мэгги.

Она гордо вскинула голову.

– Я хотела сделать это сама.

– И что бы вы сделали, чтобы вернуть их назад? – резко спросил Николас. – Вы бы позволили Уилтону… – Он окинул взглядом ее изодранное платье.

– Никогда, – прошипела Маргарита.

– Так что нам теперь делать? – спросил он. – Ваша одежда в беспорядке. Мы могли бы отправиться в ближайшую гостиницу. Я бы послал за вашей матерью…

– Не нужно, – поспешно ответила она.

– Тогда я отвезу вас домой.

– Домой? – настороженно спросила Мэг.

– В Хартли-плейс.

Она согласно кивнула. Это был ее дом – дом герцогини Темберлей, и все же Ник прочел сомнение в ее глазах. Выходило, что она доверяла Уилтону больше, чем ему. Поверила каждому слову негодяя, но отказывала в доверии ему, своему мужу.

Николас спешился, привязал Ганнибала к коляске и уселся рядом с женой. Сняв сюртук, он накинул его ей на плечи, чтобы прикрыть порванное платье.

– У вас пыль на лице, герцогиня, – сказал он, разглядывая синяк у нее на щеке. – Должно быть, вы сражались, как тигрица.

Мэг на мгновение расслабилась, затерявшись в его сюртуке.

– Если б я только знала…

– Могли бы знать, если бы поговорили со мной.

– Не знаю, чему верить.

– Верьте собственным глазам для начала.

– Я вижу туман и засахаренный миндаль, трюки фокусника. Вы говорите мне то, что, по-вашему, я хочу услышать. Что вы говорите Розе и леди Уилтон?

– Значит, Уилтон сказал вам, что я знал его жену? На самом деле я никогда не встречался с этой леди. – Он снова посмотрел на ее царапины и синяки. – Будь он проклят. Если бы я нашел его с вами, не стал бы утруждать себя вызовом на дуэль.

– А как насчет моей сестры? Ее вы «знаете»? А Анжелика Анкор и… остальные женщины? – Перечисляя, она загибала пальцы. – Если я продолжу, мне не хватит пальцев, чтобы назвать их всех.

Он схватил ее руку и коснулся обручального кольца.

– Вот единственный палец, который имеет значение, Мэгги. Ваша сестра… – Он осекся. Слова «глупейшая женщина, которую я когда-либо знал» повисли у него на языке.

Встретившись с Розой Уинтерс, Ник возблагодарил Бога, что Мэг заняла ее место. У него не укладывалось в голове, как мужчина, зная обеих сестер, мог предпочесть Розу. Он никогда не смог бы влюбиться в такую женщину, как Роза.

Ник щелкнул поводьями, и коляска покатила вперед. Теперь, после нескольких недель их брака, он восхищался женой так же сильно, как и желал ее. Прежде он никогда не любил ни одну женщину. Однако, если то, что он чувствовал сейчас, было любовью, это было чертовки неприятно. Лучше бы ему поймать пулю в бою.

Мэг гордо выпрямилась, когда они прибыли в Лондон, – герцогиня на прогулке, в полном порядке. Она игнорировала любопытные взгляды, провожавшие их по всему Мейфэру. Может, порванные платья теперь в моде и их следует носить с такой грацией? Но костяшки ее пальцев побелели, когда она сжала руки на коленях.

– Если меня называют герцогом Дьяволом, то вы теперь станете герцогиней Растрепой, – тихо сказал Николас.

– Что мы теперь будем делать? – Она подняла на него глаза, полные слез.

– Сначала примем ванну, потом бокал бренди, ужин…

Потом он скажет ей – или хотя бы попытается – о своих чувствах. Ник ощутил, как в душе у него разрастается паника. Что, если она не разделяет его чувств?

Они подъехали к Хартли-плейс. Гардинер торопливо сбежал вниз по ступенькам.

– Ваша светлость! – воскликнул он, сильно взволнованный.

– Я в порядке, Гардинер, просто упала. – Мэг позволила ему помочь ей выйти из коляски.

Гардинер немедленно распорядился позвать ее служанку, послать за доктором и принести горячей воды.

Прислуга Николаса любила молодую герцогиню. Нику хотелось, чтобы Мэг обернулась, посмотрела на него, но этого не произошло. Он вылез из коляски и отвязал Ганнибала. Передавая поводья ожидавшему его груму, сказал:

– Позаботьтесь, чтобы Ганнибала как следует почистили.

Николас отправился в библиотеку, чтобы написать письмо Гектору – сообщить, что Мэг в безопасности.

Мэг погрузилась в ванну, проклиная собственную глупость. Она не думала, что окажется такой легковерной. Ей хотелось доказать мужу, что она в делах может обойтись без него.

Но оказалось, это не так.

Он появился там, на дороге, как герой на белом коне. Глаза его были полны сочувствия. Ей захотелось броситься к нему в объятия и расплакаться, позволить ему утешить ее.

Однако у нее был сильный характер. Рядом не было никого, кто мог бы помочь ей, когда умер отец или когда Роза сбежала из дома. Она всегда была смелой, спокойной, никогда не теряла самообладания и успешно со всем справлялась.

Сейчас Маргарита пребывала в смятении. Ей очень не хотелось верить тому, что сказал Чарлз Уилтон. Но она сама видела ту женщину в библиотеке, слышала, как та говорила о своем ребенке, благодарила Николаса за щедрость. Видела уклончивый взгляд крестного, когда спросила его, чем занят ее муж.

Мэг любила мужа. Боль, которую она испытывала, превосходила муки ревности и страх перед угрозами старой герцогини. Она не станет его обманывать или умолять. Мэг жила, довольствуясь крохами привязанности отца, в то время как он щедро изливал свою любовь на ее сестер. Ей всегда было недостаточно его любви.

Завтра, после того как она хорошенько выспится и сможет разговаривать с Николасом без рыданий, она скажет, что освобождает его от обязательств. Потом уедет в Уиклифф-Парк, предоставив ему возможность жить, как он пожелает. А сама будет утешать и защищать своих родных – насколько хватит сил.

Мэг посмотрела на себя в зеркало. У нее была царапина на плече, огромный синяк на щеке и трещина на губе. Но самые жгучие раны были внутри – боль разбитого сердца и стыд за собственную глупость и упрямство.