Тереза Ромейн - Мое сокровище

Одрина тотчас расстелила шерстяную шаль на полу и поставила свечи на безопасном расстоянии. Усевшись, Джилс обнаружил, что импровизированное покрывало было размещено наилучшим образом – отсюда можно было глядеть на небо, не вытягивая шею. А если улечься на пол и заложить руки за голову, то будет еще удобнее.

Чуть помешкав, Одрина устроилась рядом с ним. Их разделяло совсем небольшое пространство – примерно шириной в ладонь. Но все же руки ему следовало держать при себе – дама всего лишь хотела полюбоваться звездами.

– Меньше чем через две недели наступит Рождество, – проговорила Одрина.

– Да, – кивнул Джилс.

– Я никогда раньше не уезжала на Рождество так далеко от дома.

У него была схожая ситуация. Ни разу с момента появления в семье самых младших он не покидал своих братьев и сестер на столь долгий срок. Но через год Сара уже будет замужем. А Кристоферу с Исааком, если отцовские планы насчет ювелирного магазина в Лондоне осуществятся, придется самостоятельно управляться в их семейной бумагоделательной мастерской. Альфред, судя по всему, склонен изучать юриспруденцию. А Рейчел… По ней Джилс скучал больше всего. Наиболее близкая ему по возрасту, она родилась недоношенной из-за того, что мать заболела корью. В результате у девочки возникли проблемы со зрением, слухом и речью, и Джилс еще в детстве счел себя обязанным оберегать и защищать ее. И даже баловать.

Но, когда ему было шесть лет, а Рейчел – четыре, она изрядно отлупила его за то, что он пытался поучать ее, что ей можно и чего нельзя. С тех пор Джилс перестал недооценивать свою сестру, хотя и продолжал за ней присматривать. Как и за всеми остальными. Все они еще только вступали во взрослую жизнь… Да и вряд ли успели привыкнуть к тому, что у них больше не было матери.

Интересно, как они проведут нынешнее Рождество без него? Ведь он для них – все равно что второй отец…

И каково будет ему, если они перестанут в нем нуждаться?

Сам Джилс уже давно не воспринимал своего отца как необходимую опору в жизни. Вполне вероятно, его младшие братья и сестры начинают и к нему относиться точно так же. Это, конечно, в порядке вещей, – но все равно от таких мыслей делалось немного не по себе.

– Возможно, вам и не придется проводить Рождество вдали от семьи, – предположил Джилс. – До праздника еще достаточно времени, целых двенадцать дней. Возможно, ваш отец все же смягчится, и тогда вы…

– Нет, – перебила Одрина. – Он не смягчится, потому что на кону – репутация нашей семьи. – Она пошевелилась и чуть поерзала. Пламя свечей придавало ее лицу теплый золотистый оттенок, в то время как лунный свет набрасывал на ее платье и полусапожки холодновато-серебристый флер. – Но не обращайте внимания на мои слова. Все в порядке. Если я не вернусь в Лондон, то тогда я… Тогда я окажусь где-нибудь еще.

– Резонный вывод, – заметил Джилс.

Нога Одрины легонько лягнула его в колено, что наверняка не было случайностью.

– Знаете, поскольку Рождество не за горами, – произнесла она с несколько пугающим энтузиазмом, – давайте попробуем отыскать на небе… особую звезду!

– То есть как когда-то волхвы?.. Чтобы потом последовать за ней? – Джилс помотал головой. – Извините, принцесса, но я вряд ли смогу отличить «особую» звезду от обычной.

– А последовать за звездой смогли бы? Или за мечтой, если бы вам было позволено ее иметь? – Смех Одрины был тихим и чуть язвительным.

Джилс ненадолго задумался.

– Следовать за звездой – не более безумная затея, чем некоторые замыслы моего отца. Он пытался производить бумагу не только из тряпья, но и из целлюлозы. Это было настоящим бедствием. Да и сюда, в Англию, мы прибыли ради сокровищ, в которые никто, кроме него, не верит. Так что если я готов следовать за иллюзией, даже не являющейся моей собственной, – то почему бы мне не последовать и за звездой?

– Да потому что вы не верите в нее. – Одрина снова тихонько рассмеялась. – Во всяком случае, вы не последуете за звездой по собственной инициативе. И сюда бы вы не приехали по собственной воле. – В этих словах чувствовалась явная критика, и казалось, она говорила: «У тебя нет никаких желаний, и все твои мечтания – заимствованы. Своих собственных ты просто-напросто не имеешь».

Джилс молча пожал плечами: да, возможно, ничего этого у него больше не было. Когда его запястья стали болеть все сильнее, он отказался от мечтаний и амбиций. Более того, ему неизбежно придется отказаться и от многого другого. То же самое случилось и с его матерью, которую болезнь лишила абсолютно всего.

Но это не означало, что он ничего в своей жизни не сделал. Он стал чем-то вроде семейного слуги, гувернера, управителя. А также исполнительным сыном отца – сыном, способным руководить бумажной мастерской, а также создать новую оправу для бриллианта…

– Но если, – проговорил, наконец, Джилс, – я готов отправиться куда-то с человеком, который в чем-то убежден, – то разве это совершенно ничего не стоит?

– Думаю, что стоит, если вы сделали это для того, чтобы составить ему компанию.

А не потому, что не доверяете… Эти слова, казалось, остались недосказанными. Подразумевала ли она действительно что-то подобное? Предположение было настолько удручающим, что он тут же отмахнулся от него.

– Если уж я не способен отличить «особую» звезду от обычной, тогда, наверное, я буду к ним ко всем относиться как к «особым». Или мы уже говорим совсем не о звездах?

– Мы с самого начала говорили не о звездах, – со вздохом ответила Одрина.

Они лежали на шерстяной шали и созерцали луну. После того как Джилс увидел ее в телескоп, она казалась ему более близкой. Сейчас луна походила на чью-то улыбку, скошенную немного набок, и на расстоянии она выглядела гладкой и яркой – совсем не такой, как при рассмотрении через оптику. Наверное, со многими вещами в жизни происходило точно так же…

Краем глаза Джилс заметил, что девушка поежилась.

– Вам холодно? – спросил он.

– Да нет, все нормально.

– Лгунишка… Ваше платье – не очень-то плотное. Вряд ли оно может согревать. Тем более если лежать на полу…

Джилс приподнялся и стал стаскивать с себя сюртук, что было довольно трудоемким процессом, поскольку дело усложнял слишком уж узкий модный покрой. Но мало-помалу он высвободился из этой оболочки – подобно змее, сбрасывающей старую кожу.

Все это время Одрина взирала на него с серьезнейшим видом – как будто он являлся неким объектом, который следовало тщательно изучать.

– Ну вот… – Джилс расправил сюртук и, нависая над девушкой, накрыл им ее точно одеялом. После чего почему-то не поспешил вернуться в прежнее положение. Внезапно их взгляды встретились – в ее зрачках играли отблески свечей, – и он забыл обо всем на свете.