Виктория Даль - Блудница (ЛП)

Войдя, Калеб услышал женский смешок. Джессика покраснела и отвела взгляд, но улыбка не покинула ее губ.

– У нас не так много кроликов, но уверена, что фасоль не закончится никогда.

– Я расставил силки, – сказал Калеб. – Три. Они стоят прямо на тропе, но на всякий случай я оставил метки на деревьях и мог бы показать, как их устанавливать.

– Спасибо, – кивнула Джесс.

– Можно будет круглый год ловить кроликов в этих кустах.

– Это очень нас выручит.

Существовало множество способов, которыми он мог бы помочь здесь, но в данный момент Калеб оставил эту мысль при себе.

Ужин был тихим, однако сейчас мужчина не чувствовал себя неуютно за столом. Билл оказался немногословен, а Мелисанда, напротив, расспросила Калеба о Калифорнии. Затем рассказала об истории Луизианы. Здесь, как она сказала, ей недоставало жары, но не более того.

Калеб помог очистить тарелки, пока женщины мыли посуду, а Билл вытирал стол. Казалось, прошло лишь несколько минут, прежде чем Билл и Мелисанда, извинившись, оставили их обоих наедине.

– Они пошли отдохнуть, – объяснила Джесс, пока развязывала и снимала свой передник.

– Они выглядят довольными.

– Я тоже так думаю. Хорошо, что они живут здесь. Так спокойней.

– А раньше ты жила одна? – спросил Калеб.

– Да, – из ее голоса исчезла мягкость, словно она не хотела разговаривать на эту тему.

– Но как ты управлялась здесь со всем одна? Ты никогда не рассказывала.

Заботливой рукой Джесс разгладила свои волосы, ее глаза уставились в некую точку за его плечом.

– Это была сделка. Данный дом в обмен на мою невинность.

– Кто это был, Джесс? Я убью его, если хочешь. Кем бы он ни был, он этого заслуживает.

Девушка побледнела.

– Это не имеет значения. Я согласилась на сделку. Думала, продам дом, буду двигаться дальше, и никто никогда не узнает об этом. Даже ты. Но потом… кто-то что-то услышал. Распространилась молва. И никто не захотел покупать бордель для своей семьи. Здесь недостаточно хорошая земля, чтобы смириться с позором.

– Кто-то все равно купит, – сказал мужчина, однако, его мозг работал, пытаясь вспомнить, кому раньше принадлежало это место.

Калеб мог поспрашивать в городе, кто работал на данной земле и продал ее. Кем бы он ни был, он должен быть человеком. А потом Калеб… что он сделает? Действительно убьет его? Изобьет до полусмерти, как минимум? Плюнет на истерзанное тело?

– Ты виделся с матерью, с тех пор как приехал? – спросила Джессика.

– Нет. Я приехал прямо сюда. Не был уверен, что вернусь.

Кивнув, она спрятала руки в юбку, и Калеб начал переживать, что Джесс собиралась попрощаться с ним.

– Хочешь, покажу, как поставить силки? – быстро спросил он. – У нас есть час до захода солнца.

– Нет, я…

– Все просто. Ты быстро научишься.

– Может, утром, – прошептала Джессика.

– Утром? – Калеб хотел бы скрыть оптимистичные нотки в своем голосе, но они прозвучали ярко и правдиво.

– Я не знаю, – сказала девушка. – Понятия не имею, следует ли мне просить тебя остаться.

Мужчина медленно подошел к ней и взял за руку.

– Пожалуйста. Пожалуйста, позволь мне остаться. По крайней мере, на сегодня. Позволь мне… – его горло сдавило, и мужчина не был уверен в том, что собирался сказать. – Дай мне возможность вернуть все назад. Разреши показать тебе свою доброту.

В конце концов, Джесс кивнула, и мужчине больше не пришлось ничего говорить.

– Тогда я проверю корову, – предложил Калеб. – Нужно убедиться, что она устроилась на ночлег.

Джесс помотала головой.

– Ты не должен. Билл займется этим.

– Я сделаю это с удовольствием. Мне все равно нужно проверить своего коня.

– Все в порядке. А я пока отнесу законсервированную фасоль Мелисанде. Думаю, банки уже достаточно остыли.

Мужчина чувствовал себя так чертовски правильно. Как будто это было их место. Их ферма. И сегодня он ляжет рядом с Джессикой и сделает ее своей. Руки Калеба дрожали, пока он закрывал за собой дверь кухни. Когда мужчина вернулся в дом, солнце уже клонилось к закату, и прохладный ветерок проскальзывал через открытые окна. Тусклая гостиная встретила его молчанием, и он обнаружил, что кухня была пуста.

Калеб поднялся по лестнице; его сердце бешено колотилось. Будет ли Джессика ему рада, или он неверно истолковал приглашение? Если девушка приготовила для него другую спальню, то Калеб остался бы в ней, но он предполагал, что там его сон был бы также плох, как и в дороге.

Но нет, это не то, чего хотела Джессика. Он нашел ее в спальне уже в ночнушке. Мужчина приблизился к ней и поднял руки, чтобы вытащить шпильки из ее волос. Их взгляды встретились, и девушка покраснела.

– Виски? – спросила она и указала на бутылку, стоявшую на комоде.

Калеб покачал головой.

– Я уже чувствую себя мертвецом. Это был долгий путь.

Освобожденные локоны каскадом рассыпались по ее спине. Калеб знал, что кожа девушки оказалась бы теплой, если бы он прикоснулся к ней.

– Я была уверена, что никогда не увижу тебя снова, – произнесла Джесс и взяла в руки расческу.

Калеб наблюдал, как гребень заскользил по волосам девушки; любовь и страсть вспыхнули в нем, оживив член и сердце. Джессика была так чиста. Так красива. Она расчесывала волосы, как делала это прежде тысячу раз. Позволяя ему увидеть частичку себя, словно мужчина не обижал ее вовсе.

То, что Калеб по-прежнему испытывал к ней такие сильные чувства, пугало его. Но также мужчину приводило в ужас и то, что, возможно, их любовь была больше, нежели все остальное. Выше, чем боль, ревность и глупые решения. Она просто являлась… правильной .

За время наблюдения за тем, как девушка готовилась ко сну, уверенность Калеба достигла своего предела.

– Помочь тебе снять обувь? – спросила Джессика.

– Нет, я никогда не встречал никого в дороге, кто бы помогал мне с этим.

Она рассмеялась над его жалкой шуткой, и звук ее смеха лишил Калеба сил, пока он снимал с себя рубашку и носки с сапогами. Потом мужчина заметил цветы, увядшие и наполовину сломанные, но стоявшие в кувшине у окна. Девушка сохранила их после всего. Учащенное сердцебиение стало причинять ему боль.

Когда Джессика подошла к краю постели и сняла ночнушку через голову, Калеб увидел ее бледные и гладкие изгибы. Джесс казалась какой-то неприступной для женщины, собиравшейся спать с мужчиной, но потом она одарила его нервной улыбкой.

Калеб был уже настолько твердым, что ему потребовалось несколько попыток, чтобы справиться с кнопками на брюках и снять их. Следуя ее указаниям, мужчина разделся догола, после чего скользнул под простыни. В отличие от теплой руки Джессики, коснувшейся Калеба, от хлопка веяло прохладой и свежестью. Девушка пахла более нежным мылом, чем то, которым он мылся днем.