Марина Одинец - Блуждающий огонек

— Почему вы не звали на помощь? — произнес Бахметьев.

— Я звала, — огрызнулась она. — Кроме того, когда слышишь, что ломают дверь, трудно не понять, что что-то не так!

Ее визави не смутился.

— Я пришел сразу же, когда услышал ваш крик и понял, что вы не настроены развлекаться с моими друзьями, — спокойно объяснил он.

— Вы понимаете, что несете, сударь? — возмутилась спасенная. — Стало быть, не закричи я, вы бы позволили этим пьяным скотам бесчестить сестру вашего друга?

Бахметьев коротко рассмеялся.

— Однако, это становится уже забавно. В чем смысл этой игры в брата и сестру, голубушка, объясните мне? Может быть, я тоже заведу себе сестричку в одном гостеприимном доме?

— Я вам не голубушка! — взвилась Катя. — Извольте обращаться ко мне с уважением! Я урожденная княжна Екатерина Шехонская, дочь князя Юрия Шехонского, в доме которого вы находитесь. Какие у вас основания не верить мне и моему брату?

Несомненное достоинство и уверенность девушки были вполне убедительны, но Бахметьев не ответил. Несколько мгновений он смотрел мимо княжны, наблюдая за тремя гвардейцами, которые пытались подняться, цепляясь друг за друга. На их лицах был написано опасливое недоумение, которое наконец выразил вслух Щербатов:

— Бухвостов, это ты сказал, что она любовница Шехонского! Ты что натворил, сукин сын, а?

Бухвостов тревожно втянул голову в плечи, точно Александр Шехонской уже стоял рядом, с ножом, приставленным к его горлу.

— Кстати, где мой брат? — резко спросила Катя, с презрением отвернувшись от тройки перетрусивших пьяниц.

— Спит, как убитый, — откликнулся Бахметьев. — Потому как переусердствовал за столом еще больше, чем эти господа.

Двое из упомянутых господ сумели наконец принять вертикальное положение, — Щербатов и Аргамаков. Совместными усилиями они кое-как поставили на ноги и уничтоженного Бухвостова.

— Леднев, — бросил Бахметьев, — ты успокоился, наконец?

— Да, — угрюмо буркнул поверженный буян.

— Хорошо, я верю тебе.

Бахметьев убрал ногу со спины своего пленника, дождался, когда тот, покряхтывая, встанет на ноги, и подвел черту:

— А теперь, господа, будьте любезны покинуть эту комнату. Свои извинения вы принесете, когда будете трезвы, — оборвал он колебания Бухвостова.

Но уйти молча незадачливый ухажер не мог. С минуту Катя и ее спаситель еще слушали невнятные оправдания, но наконец, Бахметьев, потеряв терпение, просто захлопнул покосившуюся створку перед лицом Бухвостова.

Поскольку запереть дверь было невозможно, он просто прислонился к ней, скрестив на груди руки, помолчал немного, прислушиваясь к удаляющимся шагам, и устремил взгляд на девушку:

— Вы ничего не хотите рассказать мне?

Завернувшись в снятое с кровати покрывало, княжна холодно-вопросительно взглянула на своего спасителя.

— Почему я должна что-то рассказывать вам?

— Не должны. Просто, если вы хотите, чтобы я поверил в то, что вы княжна Шехонская…

— Знаете, сударь, мне совершенно безразлично, поверите вы в это или нет, — прервала его Катя.

Бахметьев помолчал.

— Хотите немного коньяку? — неожиданно предложил он.

Катя заколебалась. Ей нечасто приходилось пробовать что-то крепче сбитня, разве что глоток церковного вина во время причастия, но, попробовать, пожалуй, стоило. Кроме того, начатый разговор все-таки требовал завершения.

— Не откажусь, — кивнула она.

Бахметьев взял зажженный подсвечник и подал руку Кате. Юноша и девушка вышли из спальни, сопровождаемые ревнивыми взглядами четверки воздыхателей, прошли в парадную часть дома и расположились в кабинете князя Шехонского.

[1] То есть, к проституткам.

Бахметьев подкинул дров в пылающий камин, и остановился возле столика с коньячным прибором. Катя огляделась. В кабинете отца мало что изменилось, разве что он показался ей куда меньше, чем в детстве. Опустившись в кресло, стоявшее возле огня, она старательно закуталась в покрывало и бросила оценивающий взгляд на своего спасителя.

Это был юноша лет двадцати трех, чуть выше среднего роста, стройный, прямой, с крепкими плечами и той особенной печатью утонченности во всем облике, которая даже под рубищем неизменно отличает истого дворянина. Густые белокурые волосы обрамляли тонкое лицо с безупречно правильными чертами, спокойное, словно отстраненное. Светло-зеленые, удлиненного разреза глаза, точеный, прямой нос, губы с насмешливой складкой и упрямый подбородок, — все говорило о силе характера, но силе удивительно сдержанной и аристократической.

Катя мысленно призналась себе, что никогда еще не встречала более красивого и обворожительного молодого человека. И екнувшее в груди сердце, похоже, было с ней абсолютно согласно.

Налив немного коньяку в два бокала, гвардеец подал один из них девушке и на минуту задержался возле окна, наблюдая за поспешным отъездом своих приятелей, которое более походило на бегство. Наконец он опустился в кресло, стоявшее напротив. Катя сделала осторожный глоток, закашлялась и, едва удержав гримасу отвращения, поставила бокал на столик. Но и глотка спиртного ей хватило, чтобы ощутить приятное тепло, быстро охватившее все ее тело.

— Ну что ж, рассказывайте, — подбодрил гвардеец.

— Что вы хотите, чтобы я рассказала вам? — нахмурилась Катя.

— Начните с главного, — посоветовал Бахметьев.

— Возможно, я и начала бы с главного, если бы вы наконец представились, — надменно отозвалась девушка. — Не имею ни малейшего желания разговаривать с незнакомцем.

Юноша усмехнулся:

— Может быть, разбудить вашего так называемого брата, чтобы он официально представил нас друг другу?

— А вы что, так пьяны, что не помните собственного имени? — парировала Катя.

— Просто я считаю дурным тоном представляться без участия посредника, но поскольку вас это не смущает, так и быть: прапорщик лейб-гвардии Семеновского ее императорского величества полка, Бахметьев Михаил, к услугам прекрасной дамы, — молодой человек не без иронии склонил голову в поклоне.

— Ах, бедный! Неужели вы до сих пор прапорщик? — с подчеркнутым сочувствием отозвалась Катя. — А в чем же дело? Почему так медленно идет продвижение по службе? Вакансии нет в полку или… бордели отвлекают?

Скрестив руки на груди, Михаил с некоторым интересом взглянул на нее:

— По некоторым причинам я и вправду очень давно жду следующего чина, но вы-то откуда можете знать об этом?

Катя негромко рассмеялась:

— Да я много чего знаю о вас, Бахмет. Знаю, что ваш род ведет начало от Чингисхана, и ваш предок, царевич Аслам Бахмет, триста лет назад перешел на службу к Василию Темному. Знаю, что вы родом из Ростова, у вас девять братьев и сестер и потому рассчитывать на достойное наследство вам не приходится. Еще знаю, что в прошлом вы — поручик, но разжалованы за дуэль. Также знаю, что вы — первый задира в полку и по какой-то странной прихоти случая пользуетесь успехом у женщин…