Марина Одинец - Блуждающий огонек

Александр незаметно пихнул в бок задумавшуюся сестру:

— Катерина, мы что, так и будем здесь торчать, как два волоса на лысине? Вон стоит падре, или как его там. Идем, скажем ему все, что нужно и возвращаемся, пока Акулинушка дуба не дала от беспокойства.

Александр говорил шепотом, но находившиеся в церкви люди, тем не менее, начали оборачиваться на них, словно угадав в этих молодых людях чужаков. Подошедший мальчик-служка протянул Александру корзинку для пожертвований и тот, без особой радости развязав кошелек, опустил в нее двугривенный. В ту же минуту худощавый пожилой капуцин, беседовавший возле исповедальни с кокетливо одетой барышней, сделал ей знак, прося повременить, и приблизился к Шехонским.

— Мадемуазель, мсье, — негромко произнес он по-французски, — я вижу, что вы не из здешнего прихода. Меня зовут падре Моретти. Могу я чем-нибудь быть вам полезен?

Нерешительно откинув вуаль с лица, Катя изложила просьбу о заупокойной мессе для своей гувернантки. Падре выслушал ее с сочувственным вниманием, спросил, сколько прошло времени со дня смерти усопшей, каковы были обстоятельства ее гибели, и пообещал выполнить просьбу.

— Кроме того, — прибавил он, — совсем скоро День Всех Усопших, это второго ноября. Было бы желательно заказать заупокойную мессу и в этот день.

Княжна согласилась, поблагодарив священника, и тот подозвал служку, чтобы он проводил господ в церковную лавку, находившуюся снаружи.

— Саша, ты сходи в лавку один, а я подожду тебя здесь, хорошо? — попросила Катя. — Тут все так необычно, мне хочется посмотреть.

Александр, рассудив, что никто не обидит девушку в церкви, не стал возражать. Когда он вышел, Катя покинула притвор, прошла вдоль ряда резных скамей, с любопытством разглядывая убранство церкви, и умиленно улыбнулась при виде трогательно-наивных, ярко раскрашенных статуй святых.

В следующее мгновение в поле ее зрения оказалась молодая дама, молившаяся в одном из боковых приделов, и сердце неожиданно екнуло. Что-то очень знакомое было в этой высокой, стройной фигуре, в высокомерной манере держать голову, не склоняясь даже перед святыней. Блеск множества свечей слепил глаза, но когда незнакомка, повернувшись, выступила из тени, и на свету блеснули ее ярко-рыжие волосы, у Кати перехватило дыхание.

Почти не дыша, она смотрела на ту, что медленно шла теперь по проходу, приближаясь к ней. Синие глаза, милое, серьезное веснушчатое личико, гордая стать… Не замечая Кати, Оршола Есенская прошла мимо и остановилась возле каменной чаши со святой водой. Тихо плеснула под ее пальцами вода, и венгерка спокойно осенила себя крестным знамением.

Девица, которую Катя прежде заметила возле исповедальни, приблизилась к Оршоле и защебетала что-то, по-свойски беря ее за локоть. Они явно собирались уходить и Катя наконец пришла в себя. Не думая о том, что делает, забыв о поднятой вуали, о том, что Саша с минуты на минуту появится здесь, она шагнула вперед и сдавленно окликнула венгерку:

— Оршика!

Оршола медленно, словно нехотя, обернулась и смерила Катю вежливо-равнодушным взглядом.

— Vous vous trompez, mademoiselle. Je ne vous connais pas, (Вы ошибаетесь, мадемуазель. Я вас не знаю (франц.) — сухо изрекла она и, взяв за руку свою подругу, которая с любопытством уставилась на Катю, потянула ее к выходу.

Катя растерянно сникла, понимая, что ждать другого ответа было просто бессмысленно. Но чувство потери, охватившее ее после этих безжалостных слов, было так нестерпимо, что смириться она не смогла.

— Значит, вы меня все-таки узнали! — с горечью сказала она вслед уходящей венгерке. — Узнали и прошли мимо!

Оршола замерла на пороге, потом, обернувшись, шагнула к Кате и, нахмурившись, требовательно оглядела ее:

— Почему вы здесь? И одна? Я надеюсь, с вами все в порядке?

Растроганная плохо скрытым беспокойством, прозвучавшим в этих словах, Катя благодарно улыбнулась:

— Спасибо, Оршика, у меня все замечательно. Я не одна здесь. Мой брат…

Шаги, прозвучавшие у порога, затихли. Катя увидела Александра, в изумлении смотревшего на венгерку. Они обменялись сдержанными поклонами, причем спутнице Оршолы, игриво стрельнувшей глазами в его сторону, молодой князь кивнул тоже.

Приблизившись к сестре, Александр крепко взял ее за руку.

— Опусти вуаль, — негромко буркнул он. — И идем.

— Я никуда не пойду! — прошипела Катя, пытаясь высвободиться так, чтобы не привлекать к себе внимания пожилого господина, увлеченно молившегося в глубине храма.

Кроме него других прихожан в церкви не было, и это только укрепляло стремление Кати остаться здесь, не дав уйти и Оршоле. Она видела, что та все еще стоит у дверей. Подруга говорила ей что-то на ухо, не сводя глаз с Шехонских, но та, похоже, не слушала.

— Чего ты хочешь? — злым шепотом отозвался брат, накидывая вуаль Кате на лицо. — Скандала? Он будет, не сомневайся.

— Князь, — неожиданно окликнула его Оршола, — ваша сестра хочет поговорить со мной. Позвольте ей, всего несколько минут. Я думаю, в этом не будет беды.

Александр бросил на барышню Есенскую не слишком приязненный взгляд:

— Как можете вы об этом просить? Я был о вас лучшего мнения, мадемуазель.

Лицо Оршолы чуть заметно дрогнуло.

— Ну, если так… — чуть слышно вздохнув, она шагнула за порог.

— Саша, пожалуйста, — взмолилась Катя, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. — Прошу тебя…

Александр тяжело выдохнул. Вид у него был несчастный и злой одновременно: ни дать ни взять попавший в капкан волк.

— Ладно, — бросил он, отпуская сестру. — Пять минут. Только… уйдите куда-нибудь с глаз подальше.

Они выбрали укромный уголок, где недавно молилась Оршола: там висела одна из немногих в этом храме икон. Венгерка скрестила руки на груди, выжидательно глядя на Катю.

— Как вы поживаете? — тихо спросила та.

— Благодарю, у меня все прекрасно, — сдержанно отозвалась Оршола.

Этот более чем сухой тон и последовавшее за ним молчание развеяли последние остатки Катиной уверенности. Она положительно не знала, что еще сказать. Чувства переполняли, а вот слов… не было. Пауза затягивалась и, внезапно испугавшись, что Оршола уйдет, Катя произнесла первое, что пришло в голову:

— Что это за икона?

Оршола с иронией изогнула золотистую бровь:

— Вы позвали меня сюда, чтобы поговорить об иконах? — Катя пристыженно молчала и венгерка, небрежно пожав плечами, ответила: — Это список с чудотворного образа Пречистой Девы Марии из города Мариапоч. Очень почитаемая в Венгрии святыня. Говорят, что в конце прошлого века, когда венгры были еще под властью осман, и шла жестокая война, икона Девы Марии стала источать слезы…

Катя бросила короткий взгляд на печальный лик Пречистой Девы.