Марина Одинец - Блуждающий огонек

Но в одном Катя не могла отказать ему: Ринальди был танцовщиком от Бога, когда он двигался, демонстрируя ученикам затейливые танцевальные па, от него невозможно было оторвать взгляда. Танец был его стихией, в каждом движении было столько грации, огня и экспрессии… Ринальди оставался великолепен и в манерном, нарочито медлительном менуэте, и в энергичных контрдансах, а то, какими блестящими выдумками-фигурами он расцвечивал плавное шествие полонеза, казалось просто фантастическим. Катя, которая всегда считала себя барышней вполне изящной, не могла не изумляться тому, каким послушным малейшему импульсу мозга может быть тело. Должно быть, такая идеальная гармония между телом и духом может быть только от природы, думалось ей иногда в минуты отчаяния, когда казалось, что не удается решительно ничего. Но все-таки она не теряла надежды и кое-какие навыки у нее уже начали появляться.

Дети, которых привозили на уроки танцев в дом Гагариных, Катю приняли вполне радушно. Очень скоро, помимо Женни, которая из солидарности с новой приятельницей тоже посещала занятия, Катя сдружилась с дочерьми Дарьи Аполлинарьевны, десятилетней Веро и тринадцатилетней Надин. Девочки были очень милые, забавные, и некоторая застенчивость их по отношению к взрослой соученице быстро растаяла, сменившись восторженной влюбленностью, которая немало льстила Катиному тщеславию.

Среди мальчиков самому старшему было четырнадцать; звали его Гриша Щербатов, и едва увидев этого долговязого, бледного юнца, Катя мгновенно его признала, хотя и никогда не видела прежде. Он был точной копией своего старшего брата Ильи, одного из друзей Александра, — победителя памятной игры в карты с ее участием. В основном Гриша и был партнером Кати на уроках Ринальди, и регулярно передавал ей поклоны от старшего брата.

[1] Балетмейстер, учитель танцев (итал.)

[2] Fossano — «Веретено» (итал.), прозвище хореографа А. Ринальди.

Кстати сказать, сам Илья нередко в последние дни появлялся в доме Шехонских и явно искал общества Кати, — в отличие от Михаила и остальных гвардейцев, которые точно в воду канули. Долгим отсутствием Михаила Катя была встревожена сильнее всего, но из гордости не расспрашивала о нем брата. Также она недоумевала, почему ее не навещают прочие «рыцари», к примеру, тихоня Аргамаков, которому она так смело позволила ухаживать за собой. Впрочем, и общество Ильи Щербатова доставляло ей немало приятных минут.

Родители к ухаживаниям Ильи относились без особого восторга. Как друг сына, наследник знатного княжеского рода и приятный молодой человек, он всегда был желанным гостем в доме, но в качестве кавалера для Кати, по их мнению, решительно не подходил: слишком юный для женитьбы, впрочем, как и все друзья Александра. А раз так, к чему смущать барышню ненужными отношениями, которые не могут вылиться ни во что серьезное?

Но с другой стороны, иметь поклонников, которые заполнят ее бальную книжечку на первом балу, было полезно, поэтому видеться Кате с Ильей все-таки не запрещали. Но, разумеется не наедине: после того случая, когда Катя по недосмотру слуг осталась тет-а-тет с Бахметом, надлежащий надзор был восстановлен. Тетушка Акулина теперь неизменно присутствовала при их встречах.

Щербатов был тетушке симпатичен, да и Кате тоже: он держался непринужденно и вместе с тем скромно, не позволяя себе ничего лишнего. Говорили они главным образом о литературе и искусстве, — Илья был юноша образованный и довольно интересный собеседник. К тому же, по возрасту он ближе всех был к Кате среди друзей Александра: совсем еще мальчик, ему едва сравнялось восемнадцать.

Внешне он тоже был достаточно своеобразен: высокий, тонкий и гибкий, как плеть, с надменной осанкой и бескровным, продолговатым лицом типичного аристократа. Волосы очень светлые, почти белые, взгляд серо-голубых глаз холоден и задумчив. Костюм и прическа его всегда была безупречны, кольца, украшавшие длинные, изящные пальцы, не по-московски строгого вкуса, трость — верх совершенства. А великолепные часы, которые он, как и всякий петиметр, носил с собой не менее трех штук одновременно, едва ли не каждый раз были новые.

Катю это явное стремление Щербатова преподнести себя как можно более эффектно, поражая присутствующих подчеркнутым аристократизмом своей наружности, всегда забавляло, вызывая желание поддразнивать Илью, что она и делала без малейших угрызений совести. К примеру, спрашивала, где он покупает изумительную пудру, которая так благородно оттеняет цвет его лица, чрезмерно восхищалась формой его тщательно отполированных ногтей или манерой говорить по-русски, нарочито растягивая слова.

Илья эти подколки воспринимал с царственной снисходительностью, никак не показывая, что они задевают его самолюбие и, как ни странно, похоже, все ближе прикипал к Кате душой. Впрочем, и она чувствовала, что постепенно привязывается к юному князю, — разумеется, чисто по-дружески.

Одним словом, в скором времени Катя и Щербатов ощущали полную непринужденность в обществе друг друга и иногда, когда внимание тетушки Акулины ослабевало, оставляли излишнюю церемонность, называя друг друга только по именам.

— Катрин, — сказал Илья в один из таких дней, когда они стояли у окна гостиной в тишине, что прерывалась лишь тихим стуком самшитовых спиц и бормотанием тетушки Акулины, шепотом считающей петли на диване, — я могу быть с вами совершенно откровенным?

Катя чуть заметно напряглась, но справившись с собой, окинула Щербатова не лишенным иронии взглядом:

— Ну что ж, Эли, попробуйте.

— Я не хотел бы напоминать вам о нашей первой встрече, когда я и мои друзья повели себя так постыдно по отношению к вам, — заливаясь легким румянцем, тихо начал он. — Но с тех самых пор я постоянно думаю о вас. Вы девушка совершенно исключительная, я таких никогда не встречал и, надо думать, не встречу. Вы такая искренняя, живая, остроумная, и обаянию, которое исходит от вас, противиться просто невозможно. Но даже не в этом дело. Вы еще и умны, Катрин, я понял это сразу, и наше общение только подтвердило мое мнение о ваших исключительных достоинствах.

— Сколько красивых слов, — Катя не сдержала улыбки, и восхитительные ямочки появились на ее щеках. — Но ближе к делу, прошу вас.

— Ближе к делу, да… и именно потому, что вы такая, как есть, мне трудно понять и смириться с тем, что ваши вкусы ничем не отличаются от вкусов всех остальных юных барышень.

Катя нервно переплела дрогнувшие пальцы.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду Бахмета, — невозмутимо пояснил Илья. — Он мой друг и я не скажу о нем ни единого дурного слова, но в нашем окружении нет ни одной женщины, которая не покорилась бы ему, когда он этого по-настоящему хотел. А есть такие, что отдают ему свои сердца и без малейших усилий с его стороны. Я их не осуждаю, что с них взять, но мне казалось, что такая исключительная девушка, как вы, просто не может быть одной из многих, кого Михаилу так легко будет добиться.