Шарлотта Физерстоун - Гордость и страсть

— Ваше разбирательство не вывело на человека, с которым, как вы полагаете, я связана. Просто потому, что Томас не мог никого убить.

— У него был ваш платок. Вы сами согласились с тем, что тот, за кем я охочусь, похож на человека, которого вы считали мертвым. Как вы можете объяснить его чудесное воскрешение?

— Вижу, вам нравится поддразнивать меня увлечением оккультизмом. Смею уверить, я не нахожу ваши насмешки безобидными. Готова согласиться, что внешнее сходство мне тоже кажется несколько странным, но, имела бы я возможность хоть раз поговорить с ним, все бы открылось, и вы бы поняли, что охотитесь не за тем.

— Вы играете в опасную игру, доверяясь человеку, который покинул вас, заставив поверить в свою смерть.

В этот момент Люси показалось, что в комнате потемнело, от герцога зримо исходила опасность, а он всегда так сдержан, так совершенен. Всегда, но не сейчас.

— Говорите, когда виделись с ним? Он был у вас, писал вам? Вы встречались тайно на балу или в театре?

Сассекс был нарочито груб и бесцеремонен. Люси выпрямилась во весь рост, стараясь казаться выше и сильнее.

— Даже если и встречалась, вам-то какое дело?

Он только глянул ей в лицо, она заметила, как играют мускулы.

— Я обязан знать обо всем. Его существование, его местонахождение, каждая секунда его жизни — это мое дело.

— Если так, вы должны знать ответы на все ваши бестактные вопросы. На то вы и Брат Хранитель.

— Отвечайте на вопрос! — с угрозой прорычал он. — Он приходил к вам?

— Меня шокирует манера, в которой вы ведете допрос, ваша светлость. Это позволяет заключить: вам не сопутствовал успех в погоне за добычей, вот вы и пытаетесь узнать о нем через меня.

Он расхохотался, но без особого веселья.

— Я многое пытаюсь получить от вас, Люси, но ответы на вопросы о ваших последних встречах с убийцей и подонком касаются не только нас двоих.

Она вздрогнула от того, каким тоном были произнесены эти слова, от необоснованных обвинений, будто Томас мог стать причиной чьей-либо смерти.

— Вы несправедливо обвиняете его! Я ни за что его не выдам, пока не узнаю правды.

— Пожалуйста, не утруждайте себя. Мне всегда нравилась погоня, охота, если вам подходят эти образы. К чему мне желать увидеть его в качестве трофея на своем пороге? Это может отнять у меня радость преследовать и заколоть его, как змею, которой я его считаю.

Крепко сжав кулачки, она изо всех сил старалась сохранить самообладание.

— Вы ужасно ошибаетесь в нем, и я не собираюсь потворствовать этому.

Он пожал плечами и посмотрел на нее:

— Как же вы намереваетесь противостоять мне?

— Всеми доступными способами.

— Какая нерушимая преданность, — пробормотал он. — Знать бы только, чем он сумел ее заслужить.

— Это не ваша печаль.

— Вы, разумеется, правы. Не моя печаль, но на вопрос мне очень хотелось бы получить ответ. Меня всегда удивляло, как ему удалось этого достичь, в то время как во мне вы не видите ничего, кроме светского лоска, и не чувствуете ничего, кроме отвращения. Он соблазнил вас и оставил в одиночестве справляться со всеми последствиями, которые могла бы повлечь за собой подобная связь, а вы вознаграждаете его за это доверием и защитой. Я боготворю вашу красоту и мечтаю добиться согласия повести вас под венец, а вы смотрите на меня, словно я крыса, вцепившаяся в подол вашего платья.

Томас осыпал ее обещаниями, чего герцог никогда не делал. Разозлившись, она бросила ему в лицо первое, что пришло на ум:

— Он, по крайней мере, был искренним в своих комплиментах.

Его брови приподнялись, глаза опасно потемнели.

— А я, значит, нет?

— Вы говорите их, чтобы добиться своей цели, продвинуть план, который вы с моим отцом пытаетесь осуществить. Уверена, вы не станете делать ничего просто так, только для достижения цели.

— Вы думаете, я настолько расчетлив? Злодей против героя?

— Ничего я не думаю, кроме того, что вы совсем не подходите мне в мужья.

— Вы стали не на ту сторону, любимая, — сказал он затихающим голосом, почти прошептал, четко выговаривая слова. — Я намерен уничтожить его совершенно.

— Значит, по вашим словам, загнать его потому, что я люблю его и не испытываю этого чувства к вам?

Герцог вздрогнул. Почти незаметно, но она заметила. А еще заметила, как быстро ему удалось восстановить равновесие.

— Вас оскорбляет сама мысль о том, что я когда-то испытывала привязанность…

— Привязанность, не любовь? — быстро спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо.

Она предпочла не отвечать и продолжила:

— Это ваш способ запугать меня, не так ли, ваша светлость? Вы строили план с моим отцом, рассчитывая, что я стану поступать, как подобает всякой молодой женщине нашего круга. Но совершили большую ошибку оба. Я не почтительная дочь, готовая подчиняться любому требованию отца. Я не склонюсь перед вашей волей. Вы стараетесь не ради драгоценных Братьев Хранителей, а хотите подчинить меня. Ваше самолюбие страдает от того, что я чувствую привязанность к другому мужчине.

— Все связано исключительно с Братьями Хранителями.

— И с вашей гордостью!

— А как же насчет вашей гордости? — сердито взглянув, спросил он. — Вы намеренно защищаете кого-то, кто равнодушно разрушил вашу невинность, покинул, чтобы вновь появиться бог знает откуда и убить кого-то. Это не мешает вам защищать его. Может, ваша гордость уязвлена тем, что отец собирается устроить ваш брак с человеком, который сделает вас герцогиней. Что за храбрость, — насмешливо произнес он. — Ваш отец просто зверь, ведь он желает видеть ваше будущее надежным и определенно безопасным.

Ее щеки раскраснелись, но она заставила себя встретить его взгляд.

— Вы не сможете дать мне ничего, кроме сожалений!

— А он даст вам счастье, этот ваш тайный возлюбленный, который то появляется, то исчезает по собственному усмотрению? Он забирает то, что пожелает, а вам не оставляет ничего, кроме сожалений и разбитого сердца.

Ее подбородок дерзко вздернулся.

— Я ни о чем не жалею. Кроме того, вы ничего о нем не знаете, не понимаете ничего. Он невиновен, я уверена. Я разбираюсь в людях, он очень хороший и не может никого убить, он всегда отдает отчет в своих поступках. Ему нужно только, чтобы я верила ему. Я доверяла ему тогда, буду поступать так и впредь.

— Он не получит вас, — заявил Сассекс голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Я вам обещаю.

— Что же вы можете с этим поделать, ваша светлость? Шантажировать меня? Пожалеете его жизнь, если я дам согласие выйти за вас. Это вы имели в виду?

— Нет, не собираюсь щадить его ни при каких обстоятельствах.

— Что же тогда?

— Вы станете моей. У меня нет никаких сомнений.

— Не верю. Вы говорили, что мы враги.