Джо Беверли - Скандальная графиня

– Единственное, чего я от всего сердца желаю, – это подарить вам наслаждение. Но вы всегда можете воспротивиться. Вы сейчас стоите так, что вам очень удобно в случае чего заехать мне от души коленом в нос.

– Да, странное у меня положение. А почему вы все это делаете?

Обе руки Дрессера, умащенные маслом, легли на ее бедра.

– Разве вам это не по нраву?

Она слегка изогнулась.

– Какая разница? Сейчас приказываете вы, а не я.

– Я лишь хочу подарить вам наслаждение. Позвольте это мне, однако помните: вы можете остановить меня одним-единственным словом.

– Каким же?

– «Остановись!» – И Дрессер нежно коснулся рукой темно-розовых потаенных складочек.

Джорджия покрепче ухватилась за карниз – она уверена была, что должна сопротивляться, просто чтобы соблюсти приличия. Она согласилась на это пари, заранее зная, что расплата будет порочной. Но, как оказалось, и понятия не имела, что такое настоящий грех.

Бог мой… он касался ее там! Вот он, воплощенный грех. А грех, как известно, бывает необычайно сладостен.

Джорджия ахнула, и ноги ее задрожали. Дрессер прошептал что-то, но слов она не разобрала – поняла лишь, что он подбадривал ее. Чего он добивается?

Теперь в потаенных ее глубинах все сладко ныло – внизу живота, между ног. Такое случалось и прежде, и бывало это неожиданно: она вдруг ощущала голод, неутоленное желание, – но никогда не связывала этого ощущения с сумбурными телодвижениями Дикона, а вот теперь поняла связь.

Теперь она хотела, жаждала, чтобы мужчина проник в нее. Хотела ощутить мощные движения внутри себя. Сейчас!

– Пожалуйста, – выдохнула она. – То есть нет… Мы не можем…

– Ш-ш-ш! Держись покрепче и веди себя потише.

– Потише?

Джорджия опустила взгляд – голова Дрессера была как раз у нее между ног.

– Ты же не хочешь, чтобы твои родители нас услышали.

– Господи, нет! О-о-о…

Джорджия изо всех сил уцепилась за карниз – казалось, тело ее трепещет и плавится, превращаясь в желе.

Его язык… Наверное, это его язык. Твердый и мощный, он проникает в ее святая святых!

Это непохоже на то, что делал Дикон. Совсем непохоже.

– О небо… О-о-о! – Джорджии с величайшим трудом удалось подавить крик. Она шаталась, словно во время шторма, трепеща в крепких руках, сжимавших ее бедра, а Дрессер не прерывал своего безумного занятия.

Джорджия всеми силами сдерживала рвущиеся наружу крики наслаждения, но неизведанное ощущение потрясло ее, все тело ее вдруг напряглось, и это повторялось снова и снова, лишая сил и воли.

Джорджия неминуемо упала бы, если бы Дрессер не подхватил ее и не уложил на постель. И тотчас накрыл ее нагое тело своим и принялся жарко целовать. Он целовал ее так, как никто и никогда не целовал, и эти поцелуи пахли колдовскими духами и немножко ею самой, а сердце ее все еще бешено колотилось, а его руки ласкали ее тело, даря все новые и новые наслаждения.

И вот его губы вновь приникли к ее груди. К ее жаждущей, ноющей груди. И жажда вдруг удесятерилась. Рука его проникла меж ее бедер, в самые потаенные глубины.

– Нет… о нет!

Дрессер остановился:

– Нет?

Тело ее сопротивлялось из последних сил.

– Я сейчас умру…

Дрессер тихо рассмеялся и поцеловал ее, теперь поцелуй был бесконечно нежным – он словно пил по капле божественный нектар, и касания его были нежны… Палец скользил во влажных недрах, и Джорджия словно покачивалась на лодке, плывущей по реке наслаждения. Губы его коснулись мочки ее уха, они ласкали шею, плечо, грудь. Эти волшебные губы лишь слегка тронули сосок и стали спускаться ниже, туда, где бушевало пламя, от которого бедра ее помимо воли приподнимались, зовя и требуя…

Рука Дрессера двигалась все быстрее, губы его безумствовали, и волны наслаждения одна за другой пробегали по всему ее телу, снова и снова, она то напрягалась, то расслаблялась, и вдруг все вокруг потемнело.

– Я потеряла сознание? – едва ворочая языкам, спросила она, ощущая его горячее тело рядом.

Нежно, уже без тени сладострастия, лаская ее тело, Дрессер рассмеялся:

– Возможно, это был легкий обморок. Это куда характернее для женщин, чем для мужчин: женщинам дана возможность много раз испытывать наслаждение, тогда как мужчина способен на это лишь единожды.

– Я…

– Не пытайся ничего объяснять, дорогая.

И Джорджия умолкла, пораженная до глубины души совершенно новыми ощущениями. Ей казалось, будто она заново родилась. Она никогда прежде не чувствовала столь восхитительного покоя и никогда не наслаждалась, ощущая рядом могучее и горячее мужское тело.

Но она мало-помалу приходила в себя, и ее начинали одолевать тягостные раздумья.

Она пошевелилась и приподнялась на локте, глядя на Дрессера сверху вниз. Он лежал на боку, положив голову на руку, и улыбка его была волшебной.

О господи, а ведь она поклялась, что не разобьет ему сердце!..

– Ну вот, теперь я совсем запуталась. – Джорджия пыталась говорить беспечно, но это было нелегко, особенно когда Дрессер положил руку на ее грудь. – Я понимаю теперь, отчего Бэбз в восторге от своего брака, отчего так тоскует, когда Херринг уезжает надолго. Однако Лиззи, кажется, куда спокойнее относится к… брачным удовольствиям, она просто довольна.

Склонившись, Дрессер поцеловал розовый сосок.

– Возможно, и так. Но, может быть, она считает это дело глубоко личным и воздерживается от обсуждения. Брачные утехи удивительно разнообразны, и в нашей власти испытать их все по очереди.

Джорджия коснулась ладонью его лица. Щеки, обезображенной шрамом, который ее больше не пугал. Напротив, она хотела прикоснуться к нему, словно ее касание могло исцелить рану.

– Но повторить сегодняшнее было бы опасно.

– Я сдержал обещание. Ты ничем не рисковала, не могла зачать.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем же?

– Нас могли застигнуть.

– Ты лукавишь: тебя заботит нечто иное.

– Хорошо. Я подаю тебе ложные надежды.

– Если я готов к горькому разочарованию, это не должно тебя волновать.

– А еще я боюсь, что все это придется мне… слишком по вкусу.

– Какая же в этом опасность?

– Ты ведь понимаешь: я не могу за тебя выйти.

– Незамысловатая церковная церемония – и дело улажено, – сказал Дрессер и, прежде чем Джорджия успела возразить, продолжил: – Я не скрыл от тебя, что у меня было множество женщин, но скажу тебе откровенно: никогда я не получал такого наслаждения, ублажая даму, как нынче.

– Приличная женщина не должна наслаждаться таким вот образом!

– Однако ты вполне удовлетворена. – Дрессер нежно погладил ее щеку и взглянул ей в глаза: – Ты создана для этого, Джорджия, и даже для большего. И ты всегда знала это. Знала, что твой брак был неполноценным, хотя и не могла внятно объяснить, чего именно ему недостает. Подумай об этом. Помни нынешнюю ночь. Что титулы и состояния перед тем блаженством, которое может быть нашим до конца дней?