Маргарет Мэллори - Воитель

Ее отца нет в живых.

Взбираясь обратно на холм, Мойра подумала, что память об отце ожила скорее не из-за фигуры мужчины и цвета его волос, а из-за греховных объятий с женщиной, – ее отец всегда находился в окружении женщин. Одни говорили, что его неверность разбила сердце ее матери, другие – что ее мать наложила на отца проклятие. Но несмотря на всех его женщин, Мойра была его последним ребенком. Во всяком случае, она не знала ни о ком другом.

К тому времени когда она добралась до Данскейта, Мойра промокла до нитки и промерзла до костей – и не успела проводить Коннора.

«Скоро я стану здесь хозяином».

Эти слова многократно повторялись в голове Дункана, когда он проходил через ворота замка Троттерниш.

Когда он пересекал внутренний двор замка, шедший навстречу мужчина посторонился, и Дункан, поняв, что идет своей обычной походкой, ссутулил плечи и нагнул голову, хотя это противоречило всем его привычкам.

Оказавшись в замке, Дункан из-под капюшона окинул взглядом зал и автоматически подсчитал людей и оружие – всего было не больше, чем в прошлый раз, а затем его взгляд резко замер на «высоком столе»: Рагнелл сидел рядом со своей подружкой Сарой всего через несколько мест от Эрика.

Дункан не должен был позволить себе быть застигнутым врасплох тем, что Рагнелл приглашен за «высокий стол», хотя в прошлый раз его там не было. Хотя Маклауды были уверены, что Рагнелл единственный сын предводителя Маккуилланов, Дункан чувствовал исходящее от Эрика зло, и ему не нравилось, что его сын находится где-то рядом с этим человеком.

Рагнелл сидел с хмурым видом, понурив голову, но, когда увидел Дункана, его лицо просветлело и он выпрямился. Как бы сильно ни согрело сердце Дункана то, что мальчик рад его видеть, это могло привести к несчастью. Если Рагнелл будет слишком дружелюбен с ним или подойдет слишком близко, то не исключено, что кто-нибудь может заметить сходство между ними.

Дункан слегка качнул головой, и Рагнелл погасил улыбку и отвернулся. То, что Рагнелл мгновенно понял знак Дункана, говорило об уроках, полученных во время жизни под угрозой суровых наказаний от Шона. Хотя в данный момент уроки принесли пользу, Дункану стало больно. Ему многое придется наверстать со своим сыном.

– Вижу, волынщик, ты вернулся поесть моей еды. – Возглас Эрика привлек внимание Дункана к центру «высокого стола». – Давай весело проведем время.

Грубость Эрика не имела границ, и Дункан заставил себя потупиться, чтобы Эрик не заметил в его глазах ненависти. Одна из обслуживающих девушек, принеся для Дункана табурет, бесстыже подмигнула ему, и он вспомнил совет Алекса.

– Как тебя зовут, крошка? – спросил Дункан достаточно громко, чтобы его слышали те, кто рядом.

– Мораг, – ответила она, отбросив волосы за спину, – и для тебя я отвечу на любой вопрос.

К счастью, девушка не требовала особого поощрения. Теперь, если кто-то застанет его в той части замка, где ему не положено быть, у него есть оправдание: он подумал, что Мораг сказала, чтобы он ждал ее там.

Начав играть, Дункан чувствовал, что взгляд Эрика прожигает в нем дырки, – проклятая подозрительность этого человека. Когда прошлый раз Эрик бросил ему яблоко, Дункан должен был позволить ему попасть в голову, а он заметил его краем глаза и инстинктивно поймал.

Подобных ошибок больше нельзя допускать.

Эрик знал, что один из стражников, дежуривших на главных воротах замка, вошел в зал и стоит позади него, но заставил его ждать – таким способом он постоянно напоминал людям о важности своего положения. Пока охранник был вынужден ждать, Эрик пристально рассматривал волынщика.

– Что заставило тебя так быстро вернуться от Маккриммонов? – громко спросил Эрик, когда музыкант закончил мелодию.

– Ну, на мой вкус, Маккриммоны слишком оберегают своих дочерей, – ответил волынщик.

Эрик рассмеялся, зная, что так и есть. Удостоверившись, что волынщик по крайней мере был там, где говорил, Эрик откинулся в кресле и жестом позвал стражника вперед.

– Здесь этот бандит Макдоналд, – сообщил стражник, наклонившись к самому уху Эрика.

Должно быть, у Хью Даба наконец появились новости о планах племянника.

– Проводи его сюда, – распорядился Эрик.

Эрик не сводил глаз с Дункана, а Дункан, продолжая играть, смотрел на свою волынку.

Тем не менее он знал, что кто-то вошел в зал и приближается к «высокому столу».

– Рагнелл, – окликнул Эрик мальчика, – иди поздоровайся с дядей твоей матери.

Дункан пропустил ноту и старался снова восстановить мелодию. Со спины посетитель, стоявший перед «высоким столом», был похож на одного из Кланраналдов, дядю Мойры и Коннора с материнской стороны. Дункан нечасто обращался к Богу, но сейчас горячо молился, чтобы этот дядя, кем бы он ни был, не узнал его. Дункан играл тихо, используя музыку как невидимый щит, и она плыла, не заглушая разговоров в зале.

– Это твой дядя Хью Даб, – сказал Эрик.

Хью. Им следовало догадаться, что Хью снова свяжется с Маклаудами, чтобы чинить неприятности.

– Иди сюда, – махнул Эрик Рагнеллу.

Ледяные иглы вонзались в спину Дункана, когда он смотрел, как Рагнелл подошел и стал рядом с Эриком, отделенный от Хью всего лишь шириной стола. Его сын был маленьким и беззащитным, как кролик, загнанный двумя кружащими над ним ястребами.

Дункан сжал все мускулы, готовый сражаться и защищать сына. Он представил себе, как выхватывает у кого-нибудь меч, кидается через зал к Рагнеллу, забрасывает его на плечо, а затем бежит из зала, через внутренний двор, через ворота и безбрежные поля к спасению. Он никогда этого не сделал бы, но на какое-то время подумал о такой возможности.

Дункан не сознавал, что перестал играть, пока Эрик не крикнул ему:

– Еще мелодию, волынщик, чтобы приветствовать нашего гостя!

Повернувшись, Хью посмотрел в упор на Дункана – и время словно замедлилось. А потом Хью вытаращил глаза и, вытянув руку, указал на Дункана, но тот уже был на ногах.

– Я его знаю! – выкрикнул Хью. – Это Дункан Макдоналд!

Даже без меча Дункан положил полдюжины бросившихся на него Маклаудов, но их было слишком много, и в конце концов они схватили его и связали руки сзади. Сквозь толпу хватавших и толкавших его мужчин и кричавших женщин Дункан мельком увидел Рагнелла. На лице у его сына было замкнутое выражение, но глазами он, казалось, впитывал все, а его маленькая подруга Сара держала его за руку.

Когда Дункан взглянул в следующий раз, детей в зале не было.

Мойра все больше восхищалась сестрой Дункана и была рада проводить с ней время. Когда кухня была вымыта после дневной трапезы и Элиза распустила слуг, она и Мойра, оставшись только вдвоем, обсуждали меню на неделю и одновременно растапливали свечное сало для небольших свечей. Обычно этим занимались слуги – и запах стоял убийственный, – но работа отвлекала мысли молодых женщин от тревоги за мужчин, отправившихся к Троттернишу.