Маргарет Мэллори - Воитель

С него довольно. Дункан двинулся через зал, сознавая, но нимало не заботясь, что нарушает приличия. При его приближении к паре несколько людей Джеймса собрались подняться с мест, но Дункан, взглянув на них, бросил:

– Сидите! Мне нужен не Джеймс.

Во всяком случае, сейчас. Джеймс просто пешка в игре Мойры.

Подойдя к Мойре, Дункан взял ее под локти и поднял с сиденья.

– Что ты делаешь, Дункан Макдоналд? – вскрикнула она, когда он потащил ее прочь. – Коннор! Сделай же что-нибудь!

– Стой! – крикнул Джеймс и шагнул вслед за ними, но передумал, когда все Макдоналды со Слита захлопали и заулюлюкали, однако Дункана слишком переполняла злость, чтобы он почувствовал благодарность за одобрение.

– Я задушу тебя во сне! Я сожгу твой дом! – изрыгала Мойра поток бессмысленных угроз.

Через арочную дверь Дункан выволок ее на лестничную площадку, а потом забросил на плечо и понес по лестнице наверх. Мойра колотила его по спине и обзывала всякими оскорбительными именами, но они по какой-то необъяснимой причине только доставляли ему удовольствие.

Дункан распахнул дверь в запретную спальню, принадлежащую дочери уважаемого предводителя, – в комнату, которую даже в детстве ему никогда не позволялось осквернять своим недостойным присутствием. В юности ему крепко бы досталось, если бы его застали за вторжением в это священное место.

Что ж, теперь он здесь.

Дункан ногой захлопнул за собой дверь и, поставив Мойру на ноги, тотчас схватил ее за локти, пока она не успела выцарапать ему глаза, – а судя по горевшему у нее в глазах огню, именно это она и собиралась сделать.

Что ж, он попробует ей противостоять.

– Что за чертовщину ты устроила там внизу в зале? – заорал он на Мойру.

– Что я устроила? Я наслаждалась культурной беседой с культурным человеком, а ты прервал нас, повел себя, как сумасшедший.

– Мне не нужны твои игры, Мойра. Я терпел их, когда мне было девятнадцать, но сейчас не желаю. – Он прижал ее спиной к двери. – Я не собираюсь молча стоять рядом, пока ты кокетничаешь, строишь глазки и обещаешь бог знает что еще другому мужчине!

– У нас важный гость, – процедила она сквозь зубы. – Я просто была любезной хозяйкой… И твое вмешательство выглядело совсем по-дурацки.

– Быть любезной хозяйкой означает пригласить нашего высокого гостя в постель? – Глаза у Дункана налились кровью.

Он отпустил ее руки, и это оказалось ошибкой. Мойра попыталась дать ему пощечину, но благодаря годам тренировки с мечом Дункан оказался проворнее. Он снова поймал ее запястья и прижал их к двери.

– Что значит, не мое дело? – спросил он в дюйме от ее лица. – Я думал, мы понимаем друг друга.

– Понимаем? – В ее глазах-щелочках горел синий огонь. – В чем именно?

– Что ты моя.

Дункан поцеловал ее в губы – но не ласковым, мягким поцелуем, как обычно, а жестким. Мойра сказала, что она не нежный цветок, и Дункан надеялся, что это правда, потому что не собирался нежничать. Его желание было неистовым, как шторм, который вдребезги разбил их лодку.

С тех самых пор как он снова встретил Мойру, Дункан обуздывал свою страсть, заставлял себя быть верным любовником, который ей был нужен. Но больше он не мог сдерживаться. Он испытывал ненасытный голод, и контролировать себя было сверх его сил.

Ему хотелось обнажить ее до самой души и сделать своей – полностью и навсегда.

Мойра вцепилась руками ему в волосы, пока он, скользнув языком к ней в рот, уничтожал ее своими поцелуями, а когда Дункан, сжав ей ягодицы, поднял ее к своему пульсирующему члену, она сквозь одежду вонзила ногти ему в плечи и крепко обхватила ногами. Дункану безумно хотелось овладеть ею немедленно, прямо у двери, стремительно и мощно.

Но в юности он провел слишком много ночей, мечтая о том, что окажется с ней в этой постели.

Не отрываясь от губ Мойры, он понес ее к кровати и прервал поцелуй, только чтобы откинуть покрывало и уложить Мойру, и тогда она взглянула на него синими глазами, потемневшими от желания.

– Похоже, сейчас ты не слишком беспокоишься о пристойности, – низким горловым голосом заметила она и растянула губы в неторопливой улыбке, а затем провела кончиком языка по припухшим губам, и у Дункана вся кровь отхлынула от головы к петушку.

Перед ним была прежняя Мойра. Дункан подсознательно ждал ее – необузданную, своенравную Мойру, в которую когда-то влюбился. А теперь она стала еще прекраснее. Эту независимую, зрелую женщину он любил еще сильнее, чем когда-то беззаботную, легкомысленную девушку.

– То, что я хочу защитить тебя, – заговорил он между отрывистыми вздохами, – вовсе не означает, что я считаю тебя слабой.

Зажав в кулаках его рубашку, Мойра потянула его вниз. Они опрокинулись поперек кровати, сплетясь ногами, и, сгорая от нетерпения, принялись срывать друг с друга одежды. Не заметив звука рвущегося платья, которое он стянул вниз, Дункан наслаждался ее пышными округлыми грудями. Большими пальцами поглаживая ей соски, он скользил губами вниз по ее горлу, поцелуями взасос ставя на нем свои метки, а Мойра поощряла его, вздыхая и выгибая спину.

Мойра принадлежит ему – ему. И больше никому!

Дункан лизнул ее соленую кожу, вдохнул запах ее желания. Стараясь добраться до голой кожи под одеждой, он поцеловал Мойре груди и прижался петушком к ее бедру. Между ними оставалось еще слишком много одежды, а он уже сходил с ума от желания.

– Быстрее, Дункан, быстрее, – прерывающимся голосом попросила Мойра, дергая юбки, чтобы помочь убрать их. – Я хочу тебя сейчас, немедленно.

Эта женщина собиралась убить его. Дернув в последний раз, он поднял юбки ей на талию.

– Я безумно люблю тебя. И я отлично тебя знаю.

Обхватив его ногами, Мойра подняла бедра ему навстречу, и Дункан, погрузившись в нее, крепко зажмурился от захлестнувшего его потока наслаждения и замер в глубине ее, упиваясь ощущениями, – он был там, где ему давно надлежало быть. Мойра принадлежит ему, а он, Бог тому свидетель, принадлежит ей – и принадлежал веки вечные.

– Да, да, – выдохнула она, когда Дункан начал двигаться внутри нее.

Мойра – это все, чего он хотел, и он получал ее всю – и тело, и душу. Он снова и снова входил глубоко в нее, а она, держась за него, мотала головой из стороны в сторону и издавала тихие бессвязные звуки.

– Не останавливайся, – взмолилась Мойра, когда он подошел к самому краю самоконтроля.

Выкрикнув имена друг друга, они вместе испытали взрыв блаженства такой силы, что он ослепил Дункана. Уткнувшись лбом в постель рядом с Мойрой и хватая воздух, он старался не раздавить ее, но с трудом удерживал себя и в конце концов отказался от попыток и рухнул рядом с ней. У них обоих кожа была влажной от пота, и они, лежа бок о бок, тяжело дышали.