Изобел Карр - Соблазненный обольститель

– Разбойник был дедушкиным любимцем, – с грустной улыбкой заметил Вон, ласково поглаживая лошадь между глаз. – И хотя мне жаль отдавать его, я понимаю, что это, конечно, чистая сентиментальность. Мне нужно место для молодняка.

– Как новый жеребенок? – поинтересовался Ривз.

Лицо Вона просветлело.

– Настоящий дьявол, совсем как его отец. Встал на ноги на удивление быстро и носится по выгону, как ветер, а ведь ему еще недели нет.

В голосе Вона звучала едва ли не отеческая гордость. Роуленд добродушно рассмеялся, а Тейн выразительно закатил глаза. Ривз окинул мерина взглядом знатока и одобрительно кивнул.

– Новый жеребенок – потомок Годолфина, как и Разбойник, верно? – произнес он, доставая из кармана табакерку.

– Да. – Вон привалился плечом к стене и невольно поморщился, когда Ривз, втянув носом щепотку табака, громко чихнул. – Они оба от Скайскрапера.

Тейн тихонько присвистнул.

– Великий жеребец из Дарема. Теперь ему, должно быть, за двадцать.

Вон кивнул.

– Двадцать четыре. Он родился в том же году, что и Щеголь. Едва ли он способен дать много потомства, поэтому каждый его жеребенок настоящее сокровище.

– А как поживает наша мегера, жена Сэндисона? – осведомился Роуленд. – Все еще наслаждается прелестями Кента?

– Благополучно произвела на свет дочь и, как говорят, готовится устроить торжества по случаю крестин. Они с Сэндисоном прибудут в Лондон, как только ребенок достаточно окрепнет для путешествия. – Вон ласково похлопал лошадь по шее, и мерин вскинул голову, тряхнув гривой. – Ты хочешь сделать мне предложение, Девир? Или предпочитаешь подождать аукциона и поторговаться за Разбойника со сквайром Уоттом?

– Так его хочет заполучить Уотт? – Роуленд подавил досаду. Сквайр, заядлый охотник, щедро сорил деньгами, ему случалось выложить целое состояние за лошадь.

– Он предложил мне шестьдесят фунтов, – с довольной усмешкой заявил Вон, – но я ответил ему, что пообещал уступить мерина тебе, если надумаю выставить его на торги. Вдобавок было бы только справедливо решить это дело, так сказать, внутри семьи, а не отдавать лошадь человеку со стороны.

– Значит, шестидесяти гиней Тейна будет достаточно? – достав из кармана пачку банкнот, полученную от Тейна, Роуленд протянул ее Вону. – Или мне следует добавить к ним деньги Ривза?

– Худшего барышника, чем ты, я еще не встречал, – с нескрываемым отвращением проворчал Тейн. – Неудивительно, что ты вечно остаешься внакладе. Зачем же самому называть цену? Нужно подождать, пока это сделает другая сторона, а затем начать торговаться.

– Шестьдесят гиней – справедливая цена, – проговорил Вон, оборвав поучения Тейна. – Хочешь, чтобы лошадь доставили в Моубрей-Хаус или в аббатство Кроутон? – спросил он, убирая банкноты в просторный карман плаща.

– В Кроутон, если это не слишком сложно, – отозвался Роуленд. – На следующей неделе там состоится прием. Разбойник избавит меня от необходимости трястись на одной из кляч Фростера.

– Твой брат ничего не понимает в лошадях. – Ривз сокрушенно покачал головой. – Та захудалая серая лошаденка, на которой я его видел в последний раз, больше подошла бы для повозки какого-нибудь деревенского священника, чем для конюшни виконта. Черт побери, она не выше пони. Готов съесть свой сапог, если это не так.

– Здесь нет вины Фростера, – возразил Роуленд, почувствовав угрызения совести. – Ты же знаешь, у него искалечена нога. Он подбирает лошадей низких, смирных и послушных.

– Почему бы ему не пользоваться двуколкой, когда он бывает в Лондоне? – заметил Тейн. Друзья вышли из конюшни во двор, чтобы полюбоваться выездкой красивой гнедой кобылки. Они остановились под колоннадой, не желая мешать собравшимся во дворе участникам торгов.

– Отец однажды презрительно отозвался о двуколке, заявив, что мужчине не пристало пользоваться дамским экипажем. Это язвительное замечание определенно предназначалось Фростеру. Мой брат исполнил пожелание отца. Разве могло быть иначе?

– Сколько же наших отцов терпеть не могут своих наследников? – горько усмехнулся Ривз и, взяв еще щепоть табаку, звучно защелкнул крышку фарфоровой табакерки. Друзья согласно закивали в ответ.

– И наоборот, – добавил Тейн. – Взгляните на принца и короля. Они с радостью перерезали бы друг другу глотки, если б представился случай.

– И сыну, и отцу не слишком приятно сознавать, что один может вступить в свои права лишь после смерти другого, – проговорил Вон и, отряхнув шляпу, водрузил на голову.

– Выходит, быть младшим сыном – большая удача, – сказал Роуленд.

– Вот уж нет, – отрезал Ривз, выразив, как подумалось Роуленду, общее мнение. – Хотя я чертовски рад, что не мне, а моему брату пришлось принести себя в жертву интересам семьи, вступив в брак по соглашению. Вы видели богатую наследницу с кроличьим лицом, которую подобрал ему отец? – Ривз содрогнулся от отвращения. – Родись я на пять минут раньше, это страшилище досталось бы мне. Боже милостивый! – Ривз вдруг осекся, его внимание привлекла кучка мужчин на другой стороне двора. – Это не сэр Кристофер?

– Да, он самый, – хмуро подтвердил Роуленд. – Я уже давно пытаюсь его изловить, но ему неизменно удается ускользнуть. Сколько я ни заходил к нему, ни разу не застал, а его сестра, похоже, пленница в собственном доме. Марго нанесла визит матери сэра Кристофера. Та приняла ее, но заявила, что мисс Бенс-Джонс нездорова и никак не может присоединиться к ним.

– Может, возьмем его в оборот и выясним правду о письмах, которые Блейкли вдруг перестал получать? – Ривз азартно хрустнул пальцами, глаза его зажглись в предвкушении схватки.

– Отведя душу на сэре Кристофере, мы ничего не добьемся, – предостерег Тейн, успокаивающе положив руку Ривзу на плечо. Ривз окинул друга мрачным взглядом, но не стряхнул его ладонь.

– Так мисс Бенс-Джонс передумала? – спросил Вон и, нахмурившись, обвел глазами лица друзей. – Я считал их брак с Блейкли делом решенным.

– Как и сам Блейкли, – с досадой пробурчал Ривз, не скрывая тревоги за близкого друга. – А потом сэр Томас внезапно скончался, что было весьма опрометчиво с его стороны. После этого Бенс-Джонс настоял, чтобы свадьбу отложили, пока не истечет срок траура.

– Понятно. – Вон нетерпеливо вздохнул и, прищурив разноцветные глаза, окинул оценивающим взглядом Бенс-Джонса, который уже вступил в торг за гнедую кобылу. – Никому из вас не пришло в голову подкупить служанку?

Горничная Бенс-Джонсов всего за несколько жалких крон согласилась исполнить роль посредницы. Записка, которую она вручила друзьям, была написана изящным почерком, но явно в спешке, судя по брызгам чернил на бумаге. В ней говорилось лишь: