Изобел Карр - Нежные сети страсти

Ирландец судорожно сглотнул. Он сжимал руки так, что костяшки побелели.

– Очень мало, и почти ни слова правды.

– Иными словами, ты представил дело так, словно помогал Суттару, а не Грэнби?

Нолан виновато кивнул.

– Я сказал, что Грэнби украл его ребенка и мы искали их обоих, – признался Нолан и со вздохом добавил: – Хотя я не думаю, что баронет поверил хоть одному моему слову.

– Но он сомневается в твоей виновности, иначе тебя бы давно тут не было. И сидеть тебе не запертым в гостевой спальне, а в камере, в ожидании суда за убийство.

Нолана передернуло от одной мысли об этом.

– Тело моего брата уже подготовлено к путешествию домой. Полагаю, свои пожитки ты возишь с собой?

– Желаете меня лично доставить в тюрьму?

Гарет, втянув щеки, задумчиво смотрел на ирландца. Если честно, он, как ни парадоксально, чувствовал себя в долгу перед ним. Если бы не Нолан, Боу не была бы сейчас его женой.

– Дальнейшее зависит от тебя, – сказал Гарет, внезапно уверовав в то, что, спасая Нолана, поступает правильно. – Ты наша главная надежда найти Грэнби, и ты единственный свидетель его преступления, а его мне как раз очень хочется отправить на виселицу. Я предлагаю следующее: подтверждаю ту версию, что ты изложил сэру Тобиасу, и забираю тебя с собой. Но если тебя это не устраивает, мы с лордом Леонидасом расскажем баронету правду и оставим тебя здесь.

– Зачем вам меня выгораживать, сэр? – боясь поверить в свою удачу, спросил Нолан.

– Считай, что я благодарю за то, что ты сказал нам, как найти ребенка, и за то, что ты рисковал жизнью, доставив сюда тело моего брата. – Гарет встал. Ему не терпелось уехать.

– Едва ли этим я могу загладить вину перед вами… За то, что похитил вашу леди. За то, что увез вашего мальчика.

– Тогда у меня возникает встречный вопрос: зачем ты помогал Джорджу Грэнби? Не похоже, чтобы ты был сильно к нему привязан, так что тебя заставило ему служить?

– Долги, – сказал Нолан. – Я сильно проигрался. Погубил себя и свою семью. Грэнби сказал, что простит мне их, если я помогу ему похитить наследницу. Я стоял перед выбором: она или мои сестры…

Гарет решил, что пора закругляться. Не хватало еще, чтобы он проникся симпатией к этому ирландцу. Уж лучше чувствовать себя его должником.

– Ты выбрал своих сестер. Я бы сделал то же самое, что лишний раз подтверждает – мы оба несовершенны. Бери свои вещи, и пойдем вешать лапшу на уши сэру Тобиасу.

– Вы об этом не пожалеете, сэр, – сказал Нолан, когда они с Гаретом шли к конюшне. Скорбные складки на лбу и щеках никуда не исчезли, но глаза ирландца ожили и он уже не выглядел стариком, как раньше.

– Найти мальчика живым, Грэнби схватить, живым или мертвым – все равно, вот что для меня важно. Остальное не в счет. Я жду от тебя вестей по прибытии в Лондон. Если понадобится связаться со мной, обращайся к лорду Леонидасу.

Нолан кивнул и скрылся за дверью конюшни. Вон вопросительно посмотрел на Гарета.

– Не спрашивай, – сказал Гарет.

– Ты действительно ему доверяешь?

Гарет пожал плечами.

– Я верю в то, что он хочет исправиться. Пусть уж лучше я ошибусь в нем, чем позволю повесить человека за добрый поступок. И в настоящий момент, в отличие от меня, ничто не мешает ему искать Джейми.

Вон кивнул.

– Как и мне. Надеюсь, сэр Тобиас одолжит мне коня, и я смогу присмотреть за Ноланом. И надеюсь, что мы вскоре увидимся вновь, и поводов для радости у нас будет больше.

Первое, что услышал Гарет, когда Бредфилд, лучший в мире дворецкий, открыл перед ним дверь в усадебный дом, так поразивший Боу, – это грохот разбиваемой посуды. После непродолжительного затишья послышались крики, ругань и вопли – все одновременно. Не теряя времени на снятие пальто, Гарет, перескакивая через ступени, помчался наверх, в гостиную матери, где, судя по доносившимся оттуда звукам, бушевал скандал.

– Почему я должна молчать? – возмущенно воскликнула графиня, даже не заметив вошедшего Гарета. – Эта женщина – вдова. А вдове следует носить траур.

– Леди Оливия…

– Леди Суттар. Леди Суттар! – завопила его мать, перебивая Боу.

– Вчера мы получили известие о том, что шотландский брак Суттара признан законным. Та шотландская женщина и есть леди Суттар, а не я. – Леди Оливия в ярко-красном платье, гордо расправив плечи, стояла у камина в окружении разбросанных по полу фарфоровых черепков. – Я не вдова, – сказала она с нервным смешком. – Я и женой настоящей ему не была, и потому не вижу никаких причин для траура.

Табакерка из лиможского фарфора, гордость его матери, с печальным звоном ударилась о камин и в виде блестящих осколков украсила собой алое платье леди Оливии.

– Можете все здесь перебить, воля ваша. Но заставить меня надеть траур вы все равно не сможете.

– Неблагодарная девчонка! – мать его обернулась, очевидно в поисках очередного бьющегося предмета. Увидев Гарета, она бросилась к сыну на грудь и зарыдала.

Боу с утомленным лицом стояла поодаль, спиной к окну. На ней было траурное платье, строгое, черное, без блеска.

– Слава Богу, – сказала она, увидев мужа.

Гарет улыбнулся ей, выглядывая из-за кружевных оборок материнского чепца. Он успел соскучиться по ней, хотя с тех пор как уехал, оставив ее в Лондоне, прошло всего три дня. Гарет поймал себя на том, что подозрительно спокойно реагирует на происходящее. Похоже, он успел освоиться с ролью супруга и приобрел иммунитет к женским истерикам.

– А вы! – воскликнула графиня, высвободившись из сыновних объятий и стремительно развернувшись к Боу лицом. – Ничего бы этого не случилось, если бы не вы! Я ненавижу вас. Я ненавижу вас всех, и хочу, чтобы меня оставили в покое!

– С удовольствием, – произнесла леди Оливия. – Вот уже несколько недель, как я прошу вас о том же. Наконец-то мы пришли к общему мнению, и я смогу покинуть этот жуткий дом, – заключила она и направилась к двери.

– Ты бы еще и сплясала на его могиле, если б позволили, – крикнула графиня вслед Оливии.

– Может, и спляшу, – бросила та в ответ, перед тем как хлопнуть дверью так, что она едва не слетела с петель.

Гарет окинул взглядом поле битвы. Осколки фарфора покрывали пол. В лепнине стен появились выщербины, и стул был опрокинут. Он посмотрел на Боу, и та подбежала к нему, схватила за руку и потащила его за собой прочь из комнаты, невзирая на протестующие крики графини.

– Ты даже не представляешь, что нам тут пришлось вытерпеть, – скороговоркой сообщила Боу. Она не выпускала его руку, словно боялась, что он убежит. Гарет понял, куда она его ведет – в гобеленовую комнату. Затащив его в комнату, Боу закрыла дверь, обернулась, прислонившись к двери спиной, и покачала головой.