Анна Рэндол - Грехи негодяя

– Мы на самом деле туда едем? Я думала, что это твоя очередная уловка.

– К сожалению, нет.

– К сожалению?

– Дело в том, что я убил ее мужа. Сомневаюсь, что она об этом забыла и простила.

Оливия не могла сказать точно, какой представляла княгиню Катю. Возможно, величавой царственной особой, возможно, юной светловолосой девушкой с непослушными кудряшками.

Женщина, которая шла – нет, не шла, плыла по коридору, – эта женщина оказалась изящной, грациозной, и она была всего на несколько лет старше Оливии. Яркие рыжие волосы пышными волнами падали на спину и на плечи. На ней были желтовато-коричневые бриджи, свободная белая рубашка и длинная изумрудно-зеленая безрукавка.

По-английски она говорила с резким акцентом.

– Барон Комаров? – Дама подняла руку, и тут Оливия вдруг заметила у нее в руке небольшой пистолет, из которого она целилась в сердце барона.

– Клейтон!.. – вскрикнула Оливия.

Он толкнул ее себе за спину как раз в тот момент, когда пистолет выстрелил. В воздухе запахло дымом и серой. Откуда-то посыпалась штукатурка. Штукатурка? Оказалось, что княгиня в последний момент выстрелила в потолок.

– Я тоже рад видеть тебя, Катя.

Княгиня подбоченилась свободной рукой и устремила на Клейтона горящий взгляд. Потом покосилась на Оливию.

– Простите, что испугала вас, дорогая. Но ты!.. – Она махнула пистолетом в сторону Клейтона. – Шесть месяцев! Шесть долгих месяцев!..

Клейтон протянул ей руку.

– По-моему, этот разговор следует продолжить в другом месте. – Он указал на сбежавшихся слуг.

Княгиня поджала губы и жестом предложила им пройти в ближайшую гостиную. Указав Оливии на кресло, она вежливо поинтересовалась:

– Могу я предложить вам чаю? Или кофе?

Оливия покачала головой:

– Нет, благодарю.

Княгиня с громким стуком захлопнула дверь и закричала:

– Ты бездушный монстр! Ты позволил мне думать, что он мертв! Я оплакивала его! Горевала! Но тебе такие чувства, по всей видимости, не знакомы.

Клейтон стоял у стены, заложив руки за спину и не выражая совершенно никаких эмоций.

Оливия же не смогла промолчать.

– Он не монстр! – заявила она.

Хозяйка и Клейтон с удивлением посмотрели на нее.

Оливия и сама себе удивилась. Очевидно, старые привычки неискоренимы. Она никогда и никому не позволяла говорить плохо о Клейтоне.

– Возможно, нам следует познакомиться, – с напряженным выражением лица проговорила княгиня.

Оливия встала.

– Оливия Свифт, – представилась она, прежде чем сообразила, что не следовало называть свое настоящее имя.

Княгиня скрестила руки на груди.

– Не знаю, что вы тут делаете с этим человеком, но позвольте вам сказать: я однажды доверилась ему, а он мне солгал.

Клейтон в упор взглянул на княгиню:

– Его дядя и полицейский министр должны были поверить в его смерть. Твоя боль была способом повышения достоверности картины.

Княгиня сжала кулаки.

– А я тебе доверяла!

– Да, верно. Но ты оплакивала его только шесть месяцев. Откуда ты узнала, что он жив?

– Я получила посылку. Томик стихов Уильяма Блейка. Сначала я подумала, что это чья-то жестокая шутка. Но потом части головоломки сложились воедино. Твое неожиданное появление… Отсутствие тела. И еще твое абсурдное объяснение причин его нахождения в ту ночь на мосту. Он дал мне понять, что жив, – послал книгу. Итак, где он?

Клейтон пожал плечами:

– Этого я сказать не могу.

– Но почему? Ты же стоял за его исчезновением, разве не так? И именно ты пришел ко мне с печальной новостью.

– Я сыграл роль, которая была мне отведена.

– Сыграл? Роль? – Голос княгини сорвался. – Значит, это была игра? Возможно, для тебя так оно и было. И для Сергея – тоже. – Ее губы предательски задрожали. – Но не для меня. Где же он? Ты можешь мне сказать хотя бы это?

– За определенную плату.

Оливия считала, что обычная ледяная сдержанность Клейтона имела отношение только к ней и ее отцу. Она полагала, что юноша, которого она когда-то знала, все еще жив и просто прячется от нее. Но возможно, она ошибалась. Хотя, с другой стороны…

Ей вдруг вспомнилось, как Клейтон получил выговор от ее отца за какую-то мелкую ошибку. Он тогда стоял перед ним гордый и безразличный – как сейчас. Тогда Оливия подумала, что слова ее отца для него ровным счетом ничего не значили. Лишь ускользнув из дома чуть позже, чтобы с ним встретиться, она поняла, что его чувства были сильными и глубокими, просто он старался их не показывать. И очень может быть, что эта чувствительность все еще была жива… Если так, то она, Оливия, должна помочь ему отыскать свои чувства, разобраться в самом себе. Когда в последний раз Клейтон по-настоящему радовался? Возможно, не в ее власти сделать его счастливым, но она хотя бы напомнит ему, что счастье где-то есть, что к нему можно стремиться…

Княгиня со вздохом рухнула на диван и закрыла глаза.

– И ты еще смеешь… Да, я вижу, для тебя нет ничего святого. Чего ты хочешь?

– Мне нужно место, где можно отсидеться. А также одежда и аудиенция у императора.

Княгиня встала и поправила безрукавку.

– Скажи слугам, что вам необходимо. Я подумаю, что можно сделать относительно аудиенции. – В этот момент она, похоже, вспомнила о присутствии Оливии. – Поверьте, он чудовище. – Она снова вздохнула. – Всегда помните об этом.

Княгиня вышла из гостиной, расправив плечи и гордо вскинув подбородок.

Клейтон медленно подошел к окну.

– Мне не нужны защитники, – заявил он. – Я не собираюсь извиняться за свои поступки.

– Я это заметила. – Оливии хотелось видеть его лицо, поэтому она подошла к нему поближе.

– Тебе не стоит демонстрировать симпатию ко мне. Ничего хорошего из этого не выйдет. В первую очередь – для тебя. – Он говорил сухо и, по-видимому, ожидал, что она ответит тем же.

Оливия с усмешкой кивнула:

– Возможно, ты прав. Что ж, впредь я буду выкрикивать непристойности в твой адрес всякий раз, когда мы будем на людях.

Взгляд Клейтона был устремлен куда-то вдаль.

– Для тебя так безопаснее, Оливия.

– Какое тебе дело до моей безопасности?

Она вдруг подумала: «Сейчас он признается в том, что я ему небезразлична, что у него сохранились ко мне какие-то чувства…»

Но вместо этого Клейтон сделал несколько шагов в сторону и проговорил:

– Я уже спас тебя однажды и не имею никакого желания делать это снова.

Тут в гостиную вошла худощавая седовласая домоправительница. Взглянув на гостей, сказала:

– Княгиня велела спросить, вы будете жить в одной комнате или в разных. – Она говорила на очень плохом английском.

– В разных, – в один голос ответили Оливия и Клейтон, причем ответили так решительно, что глаза домоправительницы округлились. Оливия не удержалась и покосилась на Клейтона, но выражение его лица оставалось непроницаемым.