Юлия Леонова - Звезда Любви

Жюли сморгнула слезы, навернувшиеся на глаза, и шагнула к нему, пряча эти слезы на его груди, в его объятьях. Как же больно было слушать эту исповедь, представлять себе, что он пережил в те дни.

— Поль, не думай плохо обо мне. Серж… граф Левашов, — поправилась она, — мне только друг, и никогда не был ни кем иным.

Поглаживая вздрагивающие плечи, Павел коснулся губами ее виска.

— Полно, ma сherie, не плачь, не рви мне сердце. Отныне я хочу видеть только твою улыбку.

— Так и будет, так и будет отныне, — улыбаясь сквозь слезы, прошептала она, поднимая к нему лицо, видя, как он склоняется к ней, сама поднялась на носочки, подставляя губы его губам, положив руки на грудь, чувствуя, как под ладонью бьется сердце.

Второй день лета выдался жарким и солнечным. Юленька беспокоилась, что погода может испортить задуманное ею, но к ее великой радости на горизонте не было ни единого облачка. Торжество решено было устроить на свежем воздухе в большой парковой беседке, где с самого раннего утра суетилась прислуга, сервируя большой стол к обеду.

Утром Жюли проснулась от того, что что-то едва ощутимо коснулось ее лица. Открыв глаза, она увидела улыбающееся лицо супруга. Рядом с ней на подушке лежала только что сорванная ветвь чубушника (садовый жасмин), аромат которого кружил голову.

— С днем рождения, mon ange! — прошептал Павел и разжал руку.

Рубиновая подвеска на тонкой золотой цепочке качнулась перед ее глазами.

— Какая красота, — улыбнулась Жюли, подставляя ладошку и принимая дар. — Я непременно надену ее сегодня.

— Позволь я сам, — улыбнулся Поль.

Повернувшись к нему спиной, Жюли перебросив на грудь косу, что заплетала на ночь, дабы не спутались волнистые пряди, замерла, ощущая легкое касание его пальцев, пока он возился с застежкой, а потом, провел ладонями по ее плечам, спуская с них тонкие бретели сорочки, и губами прижался к шее. Тихо ахнув, Юленька откинулась ему на грудь. Жаркое касание сильных мужских рук, вызвало томление во всем теле, тихий стон сорвался с губ, она и охнуть не успела, как оказалась под ним.

— Поль, двери, — прошептала ему в шею, опасаясь, что войдет Таша и застанет их вот так.

Поднявшись, Павел повернул в замке ключ и на ходу стянув рубашку, вернулся к ней в постель.

— Думаю, пора подумать о том, чтобы у Николки братец али сестра появились, — прошептал, покрывая поцелуями, шею грудь, плечи.

— Уже, — прошептала Жюли, заливаясь румянцем. — Я собиралась тебе сказать.

Оторвавшись от нее, Павел сел на кровати, положил руку на пока еще плоский живот, легко поглаживая бархатистую кожу.

— Дивная моя, — прошептал чуть слышно. — Милая моя, любимая, желанная, счастье мое, — взяв в руки ее ладонь, поцеловал каждый пальчик. И таким счастьем светились в тот момент его глаза, таким теплым светом, что защипало в глазах и в носу. Крохотная слезинка выкатилась из-под ресниц и скользнула в темные кудри на виске.

— Отчего слезы? Неужели не рада? — мгновенно подобрался он.

— От счастья, mon cher, от счастья эти слезы. От счастья быть с тобой, любить тебя, видеть тебя, слышать тебя.

В двери тихо постучали.

— Барыня, Вы поднялись? — послышался голос Таши.

— Позже, — громко ответил Павел, улыбаясь жене и вновь увлекая ее в смятую постель.

К полудню стали собираться гости. Хозяйка в очаровательном муслиновом платье цвета красного вина встречала прибывших на пороге беседки. Жюли не стала надевать шляпку, украсив сложную прическу лишь веточкой чубушника, что так ярко выделялась на темных блестящих локонах.

— Проходите, господа. Прошу Вас, оставьте церемонии, — улыбнулась она отставному полковнику, их ближайшему соседу, приложившемуся к руке именинницы. За полковником последовали его супруга и сын — юноша лет восемнадцати, не более, который приветствуя хозяйку смущенно пробормотал поздравления и залился румянцем, прикоснувшись губами к изящной ручке, затянутой в кружевную митенку.

Собрались почти все, кому две седьмицы назад были отправлены приглашения из Закревского, не было только Левашовых и Вирановского. Отсутствие Михаила ее не больно-то огорчало, а вот то, что Серж, видимо, не принял ее приглашения, обидело не на шутку. В конце концов, Юленька перестала поглядывать на подъездную аллею, занимая гостей.

Михаил Алексеевич Вирановский припоздал. Увидев его на пороге беседки несколько смущенным и растерянным, таким, каким он был в вечер их знакомства, Жюли поднялась ему навстречу.

— Михаил Алексеевич, — я очень рада, что Вы решили приехать, — заметила Жюли.

— Юлия Львовна…, - запнулся Михаил, — простите, никак не могу привыкнуть. Позвольте поздравить Вас с Вашим днем рождения, и вручить сей скромный дар. — С этими словами Вирановский протянул ей плетеную корзинку, что держал в руках.

Откинув крышку, Жюли замерла.

— Боже, Поль, какая прелесть, — обернулась она к супругу, достав из корзинки пушистый белоснежный комок.

— Собака! — восторженно захлопал в ладоши Николка, протянув руки к щенку.

Передав щенка в руки сынишки, Жюли улыбнулась Мишелю:

— Благодарю, Михаил Алексеевич, за сей скромный дар, что, однако, весьма по душе мне.

— Рад был угодить, Юлия Львовна. Очень рад, — учтиво наклонил голову Вирановский и присел подле жены полковника.

Несмотря на то, что она уже и не ждала Левашовых, графская чета появилась самой последней. Извинившись за опоздание по причине того, что у коляски, в которой они ехали, сломалась ось неподалеку от Закревского, и оставшуюся часть пути им пришлось проделать пешком, Сергей и Долли преподнесли хозяйке шаль из тончайших блондов.

Отправив нескольких дворовых к месту, где осталась коляска и кучер Левашовых, Павел вернулся к столу, как раз в тот момент, когда Николенька до того возившийся с щенком, увидел графа Левашова и с громким воплем:

— Месье Бонар! — бросился тому навстречу.

Сергей рассмеялся, поймав мальчика, и невысоко подбросил вверх.

— Сергей Александрович, — смутилась Жюли, — я не успела сказать Ники, что Вы больше не его гувернер.

— Полно, Юлия Львовна, — улыбнулся Левашов, — Уж мы-то с Николаем… Павловичем найдем общий язык.

Глядя на мужа и сына княгини Шеховской, Долли чуть прикусила губу, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Сергей никогда не говорил ей о том, какие отношения его связывают с Жюли, но столь явная демонстрация близкого знакомства была весьма похожа на то, о чем говорила ей Александра Платоновна, la tendre amiti (нежная дружба), несомненно.

Наконец, расселись за столом, отдавая должное мастерству и умению кухарки в Закревском. Поднимали тосты за здравие именинницы с пожеланием всяческих благ. Молодежь взялась обсуждать скачки, что месяц назад были в Полтаве.