Джулиана Грей - Наука страсти

— Вы полностью готовы к завтрашнему испытанию?

— Думаю, да. Полагаю, если не доверять вам, то нельзя довериться никому.

— Это верно.

— Вы в самом деле думаете, что те люди нападут? Со времени моего возвращения в Лондон мы не заметили никаких признаков опасности.

Мисс Динглеби вытащила дневное платье из розового шифона.

— Это может означать все что угодно. Но ваш дядя знает, что делает. Такие мероприятия подталкивают подобного рода организации к открытым действиям. В незащищенной обстановке возникают нужные цели, возникают толпы, где можно спрятаться, возникают неограниченные возможности для проникновения и удара. Но что особенно важно, это гласность. Подумайте об убийстве царя. Подумайте о том, как кидали бомбы в оперный театр.

— И оба нападения увенчались успехом.

Мисс Динглеби безжалостно атаковала крючки на платье.

— Но мы-то будем подготовлены. Ваш герцог обладает инстинктами сторожевого пса, и наши агенты будут расставлены везде. До тех пор, пока вы не начнете проявлять чрезмерную чувствительность, юная леди. Я не желаю никаких охов и ахов в последнюю минуту.

— Разумеется, нет.

— Вы не начнете жаловаться на нездоровье на верхней площадке лестницы?

— Мисс Динглеби, ну что вы, в самом деле. — Эмили вздернула подбородок.

— Очень хорошо. Потому что я глухой ночью тащила вас с сестрами через всю Европу с наступающими нам на пятки агентами не для того, чтобы вы разочаровали меня в главный момент. — Мисс Динглеби хладнокровно и ловко застегнула последнюю пуговицу и повернула Эмили лицом к себе. В этих карих глазах была вся Динглеби: яркие и проницательные, они проникали в самые потаенные уголки души Эмили, как непреклонный луч маяка Ла-Манша. — А теперь, моя дорогая, я задам вам исключительно дерзкий вопрос.

— Вы, мисс Динглеби? Я потрясена.

— Вы должны быть совершенно честны со мной, Эмили, моя дорогая. Я не смогу вам помочь, если вы не будете честны.

— Даже вообразить не могу, о чем вы.

Мисс Динглеби взяла руку Эмили в обе свои и слегка ее сжала.

— Моя дорогая, меня учили замечать любые детали, и поскольку эти последние недели я живу в непосредственной близости от вас и даже сплю в одной с вами спальне, я не могла не заметить, что определенный визитер, обычно вполне надежный, не посетил вас в положенное время. Мм?

Эмили попыталась вырвать руку.

— Вы правы. Это действительно исключительно дерзкий вопрос.

— Герцог уже знает об этом отклонении?

— Которого герцога вы имеете в виду?

Мисс Динглеби изогнула бровь.

— Обоих.

В комнате внезапно сделалось очень холодно, несмотря на горячие руки мисс Динглеби, сжимающие ее ладонь, и свирепый блеск в глазах гувернантки.

— Нет никакой необходимости кому-либо сообщать, — сказала Эмили. — Визитер задержался не так уж и сильно.

— Насколько?

Эмили замялась.

— Неделя. Может быть, две.

— Две недели. Это долго. — Мисс Динглеби еще сильнее сжала ее руку. — И каковы ваши намерения по этому поводу?

— Я… я не знаю. У меня толком не было времени, чтобы подумать. После бала…

— После бала может быть слишком поздно. Ну-ка, сядьте. — Мисс Динглеби подвела ее к элегантному светло-зеленому канапе. — Значит, так. Вы не скажете об этом никому, вы меня поняли?

— Я должна рассказать Эшленду, если… если ситуация не разрешится сама по себе.

— Чепуха. Что произойдет, если вы ему расскажете? Вы будете вынуждены выйти за него замуж. Эта его кампания с постоянным присутствием и такой притягательной, уже готовой семьей закончится тем, что вы станете герцогиней Эшленд, если не будете осторожной.

Эмили вымученно улыбнулась.

— Не такая уж и страшная судьба. Я с каждым днем все больше примиряюсь с ней.

Мисс Динглеби отшатнулась.

— Боже правый, Эмили! Я спасла тебя от этого твоего удушающего германского двора, от королевского брака, этикета и всего прочего, и ты без оглядки ринулась в те же самые цепи, от которых я тебя освободила? Английский герцог, Эмили? Я думала о тебе лучше. И учила лучшему.

— Эшленд не такой.

— Не будь дурой. Полагаю, ты вообразила, что влюблена в него.

— А если так оно и есть?

— Ну так наслаждайся им, сколько влезет, но не вздумай совершить ошибку и обвенчаться с ним.

Эмили вырвала руку и встала.

— Поверить не могу, что все это говорите мне вы, Динглеби. Вы, учившая меня добродетели, долгу и чести!

— Подумайте хорошенько, Эмили. Подумайте о том, что я вам позволяла. О книгах, которые я вам давала. О наших разговорах поздно ночью. Когда это я препятствовала вашим амбициям?

Эмили стояла и молчала, и только сердце лихорадочно билось.

— На самом деле вы вовсе не хотите выходить за него замуж, верно? Из огня да в полымя. Я только говорю вслух то, о чем вы думаете.

— Я и вправду его люблю. И хочу прожить с ним всю жизнь. Хочу…

— Но на своих условиях, ведь так? Без обузы, без обязательств. Став вашим мужем, он сможет контролировать каждый ваш поступок.

— Он этого не сделает.

— Вы возражаете самой себе. Ну-ка, сядьте. — Мисс Динглеби похлопала по кушетке рядом с собой.

Эмили осталась стоять.

— Ну хорошо. А теперь послушайте меня: вы совершили прискорбную ошибку, но существуют способы все исправить, никого не ставя в известность.

Почему-то слова мисс Динглеби не казались настолько страшными, насколько должны бы. Эмили слышала их словно издалека, равнодушно, будто они снова находились в классной комнате дворца и шел урок. Луиза слушала бы внимательно, держа наготове карандаш, Стефани смотрела бы в окно, восхищаясь бабочкой. Грудь Эмили заныла от тоски.

— Вы имеете в виду, избавиться от ребенка, — произнесла она наконец. — Если ребенок в самом деле есть.

Мисс Динглеби откинулась на спинку кушетки и скрестила руки на груди, обтянутой черным габардином. Лоб ее выжидательно наморщился.

Если ребенок в самом деле есть. До сих пор Эмили не позволяла себе думать о такой возможности, отмахивалась от подозрений, сосредоточившись на других вещах. Каждый день она ожидала, что увидит признаки, говорящие, что все нормально, все просто замечательно, и каждый день эти признаки не появлялись. Но она все-таки сумела убедить себя, что это ошибка, что сама мысль о том, будто она носит ребенка герцога Эшленда, абсурдна.

Абсурдна.

Живот все еще плоский. Чувствует она себя, как обычно. Может быть, груди слегка ноют и немного набухли, но это, конечно же, виноваты корсеты, которые снова приходится носить, они все сжимают и сдавливают. Или же причина в том, что вот-вот явится запоздавший визитер.

«Если нам так повезет, что мы сумеем зачать ребенка». Дитя Эшленда, дитя, о котором он мечтал. Эмили заставила себя представить картинку: Эшленд стоит у окна, качая в своих огромных руках спящего младенца. Сердце успокаивалось, билось все медленнее, в ровном, уверенном ритме, к животу и конечностям вновь приливало тепло.