Джулиана Грей - Наука страсти

— Ваше высочество…

— Разумеется, я не пытаюсь воспользоваться своим положением, — добавила она.

— Ваше высочество…

— О, ради всего святого, Лайонел! И хотя бы ради прежних времен.

Лайонел поколебался, вздохнул и потянулся к дверной ручке.

Двое джентльменов в комнате вскочили на ноги, но смотрела она только на герцога Эшленда, невозможно высокого и устрашающе безупречного в белых бриджах до колен и фраке чернее черного. Белый атласный жилет сверкал на фоне накрахмаленных складок манишки. Взгляд Эмили скользнул по широким грозным плечам и наконец остановился на размытом пятне лица, твердой челюсти, черной глазной повязке, коротко постриженных седых волосах и ледяном голубом глазу.

— Моя дорогая, — произнес герцог Олимпия неотчетливо, из какого-то другого мира, никак не соединенного с тем, в котором она в данный момент существовала. — Ты выглядишь просто красавицей.

Он мгновенно оказался рядом с ней, он целовал ее руку, она бормотала что-то любезное, но образ Эшленда был словно с фотографической точностью выжжен у нее в мозгу.

Снившийся ей дядюшка взял ее за руку и повел в глубь комнаты.

— Мой дорогой друг, я отдаю вам свою племянницу, — сказал он, вкладывая руку Эмили в широкую ладонь герцога Эшленда, поглотившую ее целиком.

— Ваше высочество. — Эшленд поклонился. Она заметила крохотный белый треугольник носового платка, с математической точностью помещенный в кармашек жилета, и забыла собственное имя.

— Дорогая моя, ты покраснела, — воскликнул Олимпия. — Неужели у тебя нет любящих слов для своего будущего мужа?

Любящих слов? Эмили оторвала взгляд от носового платка, напомнившего ей носовой платок из прошлой ночи, и наткнулась на строгий взгляд Эшленда.

Боже милостивый! Этот несравненный герцог, излучающий с трудом сдерживаемую силу, занимался с ней безумным сексом. Вчера ночью. В темной карете.

Звуки и запахи хлынули ей в мозг. То, как подпрыгивала карета, то, как его тело вбивалось в ее. Грязные слова, которые он шептал ей на ухо. Рывки его бедер, когда он изливался в носовой платок.

Его носовой платок.

Его голос, низкий и мощный.

— Эмили, где ваши очки?

Она потрясла головой, прочищая ее.

— В комнате. Мне сказали, что подобные вещи не годятся для балов. — Она выдавила улыбку. — В конце концов я должна выглядеть блестяще.

Эшленд, не мигая, смотрел на нее.

— Прошу меня извинить, — произнес он и вышел из комнаты.

— Куда он пошел?

Олимпия развел руками.

— Не имею ни малейшего представления.

Эшленд вернулся через минуту, держа в руке очки, и с бесконечной нежностью нацепил их ей на нос.

— Так гораздо лучше.

Глаза обожгло слезами, но Эмили их прогнала. Принцессы не плачут, уж во всяком случае, не на людях.

— Благодарю, ваша светлость. Дядя, могу я поговорить с моим женихом с глазу на глаз?

Слово «жених» словно налилось интимностью в этой освещенной лампами комнате.

— Моя дорогая, с минуты на минуту прибудут гости…

Над головой послышался резкий голос Эшленда:

— Ее высочество желает отнять минуту моего времени, сэр.

Усталый вздох Олимпии.

— Очень хорошо. Только умоляю, не нужно портить мою мебель.

Он вышел за дверь прежде, чем Эмили поняла смысл сказанного и снова вспыхнула.

— Ну в самом деле! Почему он такое говорит?

Эшленд хмыкнул:

— Полагаю, это как-то связано с выражением твоего лица.

Она подняла на него глаза и отчетливо увидела его взгляд, больше не ледяной, а теплый и веселый.

— Совершенно не понимаю, о чем ты.

— Правда? Потому что, если не ошибаюсь, я думал о том же самом, о чем и ты. О том же, о чем я думаю с момента утреннего пробуждения. — Он заговорил низким голосом, где-то между рычанием и мурлыканием. — О тебе, оседлавшей вчера ночью мои колени и дрожавшей, когда ты вбирала меня в себя.

— Сэр!

Он подошел на шаг ближе.

— О карете, соединявшей нас вместе, когда мы так ошеломительно трахали друг друга. Ты велела мне всовывать мой большой…

— Сэр! Лакей стоит прямо у двери!

— …сильнее и быстрее…

— Я такое говорила?

— О да. — Он обвил рукой ее талию и крепко прижал к своему телу, облаченному в незапятнанное черное и белое. — Знаешь, о чем я думаю, милая?

— Даже представить не могу.

— Я думаю, что, когда мы поженимся, нужно будет хотя бы раз в неделю устраивать полуночные прогулки в карете.

— Мы шокируем соседей.

— Можно будет менять районы.

Она попыталась отодвинуться, но он держал ее крепко.

— Такое легкомыслие в такой момент! Я пришла, чтобы серьезно поговорить с тобой, в подробностях обсудить предстоящее нам испытание, поделиться моими подозрениями и убедить тебя больше не подвергать себя опасности вроде этой…

Он подхватил ее на руки (к черту все эти голубые атласные юбки и искусные кудряшки) и понес на коричневый кожаный диван герцога Олимпии.

— Ах, это. Все под контролем. Мы с твоим дядей очень толково все обговорили. Бояться нечего.

— Что-что? — Она все еще пыталась вырваться, но он просто опустился на подушки и посадил ее к себе на колени. — Эшленд, вчера ночью на нас напали люди с пистолетами. С пистолетами! И мисс…

— Все под контролем. Сегодня к полуночи вся эта их чертова шайка будет уничтожена. — Он наклонился и поцеловал ее. — А я потребую назначить дату нашего венчания как можно скорее, или я за свои действия не отвечаю.

— За свои действия? — переспросила она, задыхаясь, потому что его теплые губы пункт за пунктом стирали весь долгий разговор, который она мысленно продумала до того, как сюда спуститься. Что-то насчет мисс Динглеби, что-то очень важное…

— Прежде всего заниматься с тобой любовью так часто и тщательно, как это только возможно. В каретах, на диванах. Даже в кровати время от времени, если уж это так необходимо. — Его указательный палец скользнул ей под лиф — лиф с исключительно удобным низким вырезом, отороченный всего лишь тончайшими кружевами, — и погладил сосок.

— Эшленд! Потребовался целый час, чтобы собрать это платье в единое целое, и я не позволю тебе погубить…

Ее слова утонули в очередном поцелуе. Она сдалась и обвила руками его шею. В конце концов, что может быть важнее поцелуев с Эшлендом?

В дверь резко постучали.

— Не обращай внимания, — пробормотал Эшленд уголком трудолюбивого рта.

— Ты уверен… — Он лизнул ее язык, и Эмили задрожала. — …Уверен, что опасности нет? Потому что мне кажется… мисс Динглеби…

— Все под контролем, заверяю тебя. И я не отойду от тебя ни на мгновение. Беспокоиться совершенно не о чем, разве только об этом твоем скандально низком вырезе. — Он смачно поцеловал ее грудь.

Снова стук, на этот раз более энергичный.

— Эшленд, да что такое на тебя нашло? Это совсем на тебя не похоже.