Анна Бартон - Во власти обольстителя

Каждое его обращение к ней, отстраненное и подчеркнуто любезное, было для ее души как булавочный укол, но он по меньшей мере уважал ее желания — держал слово и дистанцию.

Когда, наконец, наступил день бала, Аннабелл пребывала в меланхолии, в отличие от Роуз с Оливией, полных радостного возбуждения. И все-таки их энтузиазм оказался заразительным. Аннабелл принялась расставлять цветы и развешивать шелковые гирлянды, чтобы не думать о завтрашнем прощании.

После двухчасовой встречи один на один Оуэн и Чарлз вышли из кабинета, как два спелеолога из пещеры, — усталые, встрепанные и довольные. Оуэн объявил, что Чарлз сможет присутствовать на балу. Это было признание его роли в том, что Роуз вырвалась из немоты. Также они оба выразили надежду на то, что Роуз будет продолжать принимать пищу. Но главное, должность останется за Чарлзом при условии, что между ним и Роуз больше не будет встреч наедине.

Чарлз поклялся своей жизнью, что их общение было исключительно дружеским. Эти невероятные отношения возникли на почве общего интереса к животным, в частности к лошадям. Когда Чарлз как-то упомянул при ней, что самостоятельно пытается освоить грамоту, Роуз снабдила его книгами о флоре и фауне. И если она стала жертвой романтической влюбленности, то он даже не обратил на это внимания. И никогда не слышал, как она говорит, до того дня, когда в особняке появилась Аннабелл.

Теперь Роуз становилась все говорливее день ото дня.

— Чарлз не любит танцевать, — заявила она Оуэну. — Но я надеюсь, ты не будешь возражать, если мы с ним рука об руку обойдем бальный зал по кругу.

Оуэн побледнел. Оливия с Аннабелл затаили дыхание.

Он помолчал несколько секунд. Мускул на его щеке задергался.

— Шалунья! Разрешаю только короткий выход и в сопровождении одной из тетушек.

Роуз просияла.

— И еще. — Оуэн легонько дернул ее за нос. — Оставь первый танец для меня.

У нее засверкали глаза, и она прижалась к нему.

— Ну, конечно. — Потом фыркнула: — Постарайся не оттоптать мне новые бальные туфли.

Сразу после чая Аннабелл принялась помогать Роуз и Оливии уложить прически, затянуть корсеты, а потом облачиться в платья, которые оказались просто роскошными.

У Роуз было платье из белого шелка, расшитое изящными розовыми розетками. Она выглядела такой юной и очаровательной, что одна из тетушек, которой, вероятно, пора было поменять очки, наклонилась и понюхала шелковый цветок у нее на плече. Роскошную гриву ее ярко-рыжих волос Аннабелл не стала прятать под какой-нибудь замысловатой шляпкой. Она просто подхватила волосы лентой и позволила каскаду из локонов свободно спуститься на спину.

На Оливии было платье из голубого шелка, отделанное кружевами и расшитое кристаллами хрусталя, — сочетание изумительное, как лунный свет, мерцающий на поверхности озера. Аннабелл пошутила на тот счет, что если Оливии дать колчан и лук, она станет вылитой Артемидой. На это Оливия ответила, что если ей дать в руки стрелы, ни одному купидону здесь нечего будет делать. Про себя Аннабелл подумала, что при таком наряде и стрел никаких не потребуется.

Когда Аннабелл закончила укладывать прическу Оливии, до нее вдруг дошло, что до ужина осталось меньше получаса, а она все еще не одета.

— Пойдем, — потянула ее Оливия к ней в спальню, — мы с Роуз поможем тебе.

— Ни в коем случае. Иначе вы помнете свои платья и испортите прически.

— Чушь! — Оливия разложила платье Аннабелл поперек кровати. — Я не хочу выглядеть безукоризненно. Джеймс просто не узнает меня.

Роуз хихикнула. Аннабелл наслаждалась моментом — девушки все-таки простили ее.

От ощущения великолепия ткани у Аннабелл слегка кружилась голова. Ей даже в мечтах было трудно представить, что у нее когда-нибудь будет такой наряд. Ну, может, всего пару раз такое и случилось. Самое приятное заключалось в том, что не она сама себе его сшила.

Аннабелл быстро скинула свое повседневное платье, надела свежую нижнюю рубашку и натянула шелковые чулки, которые ей одолжила Роуз. Оливия подняла платье над ее головой, и оно легкими светло-зелеными волнами скользнуло вдоль тела и обтекло ноги. Аннабелл задохнулась. Еще несколько месяцев назад она крадучись шла по лондонским улицам в мальчишеской одежде. А сегодня будет на балу у герцога, одетая в самое изысканное платье. Она проглотила слезы, пока Оливия рылась в скудном наборе лент и заколок, которые Аннабелл захватила с собой.

— Эти не подойдут. Я посмотрю, что есть у нас с Роуз. — Оливия повернулась уйти, но сестра остановила ее.

— У меня есть идея. — Из вазы, стоявшей на туалетном столике, Роуз вытащила хрупкий белый цветок и воткнула его в волосы Аннабелл прямо над левым ухом. Улыбнулась и сказала: — Великолепно!

— Чувствую себя самозванкой, — призналась Аннабелл.

Оливия пожала плечами:

— И я тоже. Я совсем не хороша собой, но благодаря сшитому тобой платью стала красавицей.

— Нет-нет. Ты и так красавица! — заулыбалась Аннабелл. — Ну что, пора идти вниз?

— Вперед! — хором воскликнули сестры.

Они спустились в гостиную. Аннабелл изо всех сил старалась не смотреть в сторону Оуэна. В черном фраке и брюках у него был вид настоящего денди. Его ослепительно-белая сорочка и такой же галстук резко контрастировали с загорелым лицом. И хотя Оливия тут же начала ворчать, что костюму Оуэна не хватает цвета, Аннабелл решила, что строгий стиль очень идет ему.

Он, лорд Харсби и мистер Эверил несколько раз с покорным видом прошествовали из гостиной в столовую и обратно только для того, чтобы сопроводить туда всех тетушек. Затем Оуэн вернулся за сестрами и напряженно улыбнулся Аннабелл. Он что-то шептал им, провожая к их местам.

Опершись на предложенную мистером Эверилом руку, Аннабелл поинтересовалась:

— У меня что-нибудь не так?

— Почему вы спрашиваете?

— Просто ощущение такое. Думаю, это нервы, — призналась она.

— Понятно, но причин для беспокойства нет. Вы выглядите очаровательно, мисс Ханикоут.

Аннабелл набрала себе массу деликатесов, из тех, что выстроились перед ней, но попробовала малую толику из них. Сидя за длинным, роскошно уставленным столом, она чувствовала какую-то тревогу. Повернувшись к Оливии, которая втиснулась между тетушкой Констанс — шляпка с фиолетовыми перьями и тетушкой Юстиной — небесно-голубой тюрбан, Аннабелл кивнула на два пустых места напротив, через стол.

— Для кого их оставили?

Оливия перевела взгляд на Оуэна.

— Для кого эти два места? — переспросила она. — Дай-ка подумать. Наверное, они предназначаются для…

— …для священника и его жены, — вклинился Оуэн. — Они прислали записку, что задерживаются, и приедут уже к началу танцев.