Анна Бартон - Во власти обольстителя

Жизнь семьи Аннабелл поменялась самым чудесным образом. Темнота, болезни и голод, которые преследовали их долгое время, остались в прошлом. Однако Аннабелл не давала покоя одна из сторон ее прежней жизни.

Дождавшись, когда все в доме уснут, она вылезла из постели и на цыпочках, чтобы не зашуметь, подошла к своему старому сундуку. Порылась в нем, достала мальчишескую рубашку, бриджи, жакет и ботинки. Затем скинула с себя ночную рубашку и оделась в мальчишеский костюм. Забрав волосы под шерстяную кепку, низко на лоб надвинула козырек, а потом из ящика письменного стола вытащила заранее заготовленное письмо и пакет и засунула их глубоко в карман. Ею вновь овладело знакомое возбуждение.

Сегодняшняя миссия была полна опасностей.

Если ее поймают, в руины превратится не только ее жизнь, но и жизнь людей, которых она любит.

Аннабелл нервно сглотнула, поправила очки и посмотрела на часы. Время подошло!

Она пока не совсем освоилась в новом доме, поэтому пришлось на ощупь добираться до лестницы, а потом точно так же до задней двери, рядом с уютной библиотекой. Возле двери она наткнулась на маленький столик, выдвинула ящик, перебрала его содержимое. Ей в руки попался ключ, холодный и тяжелый. Теперь оставалось надеяться, что дверной замок не загремит, а дверь не заскрипит. Затаив дыхание, Аннабелл вставила ключ в замочную скважину, и…

— Время позднее для прогулок.

От низкого голоса, прозвучавшего почти над самым ухом, у нее чуть не разорвалось сердце. Аннабелл резко обернулась.

— Оуэн! — зашипела она. — Что ты здесь делаешь?

Он вышел из темноты библиотеки и взял ее за руки, переплетя их пальцы.

— Неужели ты думаешь, что я позволю тебе заняться этим в одиночку? — С тигриной стремительностью он завел ей руки за голову, навалившись всем телом, прижал ее спиной к стене и уткнулся губами в шею.

У нее не было возможности подумать, еще меньше возможности что-то вымолвить, потому что его руки скользнули ей по бокам и ухватили за ягодицы.

— Я… Мне показалось, что ты не согласишься.

— Я не хочу, чтобы ты рисковала, — пробурчал он. — Но, согласен, тебе нужно это сделать. В этом мы заодно. Мы с тобой во всем заодно.

— Спасибо.

— Не благодари. — Его руки сползли ниже, и он стал ласкать ее между ног через плотное сукно. — Отработаешь.

Аннабелл ощутила, как в ней начинает пульсировать желание. Задыхаясь, она прошептала:

— Не хотите ли продолжить беседу в библиотеке, ваша светлость?

— Отличная мысль. — Оуэн привлек ее к себе и, засунув руку ей под рубашку, вдруг выругался, потому что нащупал бинты, которыми она перетягивала себе грудь. — Что это?

— Это чтобы ты поработал для начала, — усмехнулась Аннабелл.

Он расхохотался и потянул ее в библиотеку.

— Ладно. Я люблю работать.

На следующее утро виконтесса Бонневилл, по своему обыкновению, завтракала у себя в спальне. В этот момент вошел ее красавец-дворецкий, который протянул ей небольшой пакет и письмо. Она прочла послание с огромным интересом.

Уважаемая леди Бонневилл,

С удовольствием сообщаю, что вследствие изменений моих жизненных обстоятельств я могу теперь искупить перед Вами вину за свое отвратительное поведение. К письму прилагаются тридцать фунтов, которые я возвращаю вместе с набежавшими процентами. Пожалуйста, примите мои извинения за поступок, который, несомненно, стал причиной многих Ваших переживаний.

Желаю всяческих благ Вам и Вашему милому другу. Подтверждаю, что Ваш секрет всегда останется при мне.

Искренне Ваш,

Некий раскаявшийся и перевоспитавшийся гражданин.

Любовно поглядев на ягодицы выходившего из спальни дворецкого, виконтесса сложила письмо и засунула его глубоко в декольте.

Ее всегда грела мысль о том, что хорошо все, что хорошо кончается.

Имя героини Ханикоут (Honeycote) примерно переводится как «медовый приют». — Здесь и далее примеч. пер.

Гейнсборо, Томас (Gainsborough T.) — знаменитый английский живописец, график, портретист и пейзажист (1727–1788).

Ткань с геральдическими королевскими лилиями.

Спенсер — короткий женский жакет.

A la militaire (фр.) — в военном стиле.

Знаменитый постоялый двор, упоминавшийся в пьесах Шекспира.

Канопские вазы — сосуды, служившие древним египтянам для хранения внутренностей мумифицированных покойников. Стенки ваз обычно покрывали письмена с молитвой об умерших.