Лоретта Чейз - Соблазнительный шелк

Герцог отшатнулся.

— С чего это ты начала беспокоиться о чувствах леди Клары? — язвительно вопросил он.

Марселина издала короткий смешок и направилась к дому.

— Я беспокоюсь о ее гардеробе, ваша светлость. И если это до сих пор до вас не дошло, вы не так умны, как все считают.

Что она говорит? Господи, что она несет? Она же обратилась к нему, когда исчезла Люси. Они вместе вели поиски, опасались худшего и надеялись на лучшее. Кливдон заботился о малышке, и она это знала.

— Два дня назад ты сказала, что любишь меня, — проговорил он ей вслед.

— Это ничего не меняет, — ответила Марселина. Она обернулась, вздернула подбородок и уверенно встретила его взгляд. — У меня есть магазин, которым я должна заниматься. Если ты не в состоянии поступать разумно, мне придется покинуть Англию. Я не смогу спокойно работать, если рядом будешь ты, а значит, сплетни и совершенно не нужные разговоры. Одним только своим присутствием рядом ты подрываешь мое положение. И всему виной твое наплевательское отношение ко всему, кроме собственных желаний. Подумай о том, что ты делаешь. И начни с того момента, как бросился в погоню за мной из Парижа, оцени последствия каждого своего поступка. Прошу тебя, подумай о ком-нибудь, кроме себя любимого.

С этими словами Марселина ушла, не оглядываясь, а герцог остался на месте, словно громом пораженный.

Он почти ничего не видел сквозь застилавшую глаза красную пелену. В его душе боролись ярость, стыд и горе. Ему хотелось ответить ей ударом на удар. Так же грубо и безжалостно.

Но он стоял, сжав кулаки, и ненавидел ее. И себя.

Прошло довольно много времени, прежде чем гнев начал стихать. А когда он окончательно исчез, Кливдон ощутил полное успокоение. Вся ложь, которую он говорил, сгорела дотла, и стало ясно: Марселина не сказала ему ничего, кроме простой, хотя и горькой правды.

Во второй половине того же дня герцог Кливдон посетил придворных ювелиров Ранделла и Бриджа и купил кольцо с самым большим бриллиантом, который у них нашелся. Тем самым он последовал совету Лонгмора купить невесте пристойный подарок.

Остаток дня он продумывал формулировку официального предложения руки и сердца. Для верности он записал его на листке бумаги, потом дважды переписал, внося редакторские правки. Оно должно было стать безупречным, передать все, что он чувствовал к Кларе, дать ей понять, что в его сердце нет никого, кроме нее. Она должна почувствовать, что он перебесился, все ошибки остались в прошлом, и теперь он стал человеком, которого она заслуживает.

Слова приходили легко и быстро. Он всегда хорошо излагал свои мысли на бумаге. Когда он писал, мысли были умными, острыми и точными, зато когда он говорил, так бывало далеко не всегда. Да и с брачным предложением он изрядно затянул. К тому времени как он последний раз переписал текст, несколько раз перечитал и убедился, что все запомнил, было уже слишком поздно ехать в Уорфорд-Хаус. Клара наверняка направилась на какое-нибудь мероприятие.

Он зайдет к ней завтра.

Герцог Кливдон явился в Уорфорд-Хаус, как уже вошло в привычку, во вторник, хотя знал, что по вторникам семейство не принимает посетителей. В этот раз леди Клара испытала большое искушение не принять его.

Но когда она сказала матери, что у нее ужасно болит голова, леди Уорфорд взволнованно ответствовала:

— Леди Горелл вчера видела, как он выходил от Ранделла и Бриджа. А сегодня он здесь, причем в одиночестве. Ему не нужно пробиваться через вечную толпу банкротов и выскочек, которыми ты себя окружаешь. Уверена, ты и сама можешь сложить два и два и забыть о своей мигрени, пока не выслушаешь его предложение.

Кольцо и предложение руки и сердца — мама в этом уверена. Она вполне может оказаться права. Но Клара была не в настроении выслушивать наставления матери, равно как и неискреннее, скорее всего, предложение. Леди Уорфорд сегодня уже трижды требовала всеобщего внимания и нюхательной соли, горько жалуясь, что весь свет судачит только о герцоге Кливдоне и «исчадьях ада, именующих себя модистками, и их несносном выродке», из-за которого жених Клары едва не погиб.

Разумеется, все будет забыто, как только он наденет Кларе на палец кольцо, а мама сможет взирать свысока на подружек, дочери которых вынуждены довольствоваться жалкими графами и виконтами, не говоря уже о менее именитых господах.

Тогда и Клара будет прощена за бесчисленные недостатки в роли дочери. Только она виновата в том, что Кливдон приударил за лавочницей. Ее вина в том, что он был так шокирующе невнимателен и нередко забывал о приглашениях, таких как приглашение к ним на ужин в субботу вечером. Нет никаких сомнений в том, что все это вина Клары, не сумевшей завоевать его внимание.

Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что когда Кливдон вошел в гостиную, где его ждали потенциальная невеста и ее мать, улыбка леди Клары была далека от радушной.

Упомянув, что Лонгмор рассказал им о воскресном «приключении», мама поинтересовалась, все ли в порядке с маленькой девочкой. Кливдон заверил ее, что так и есть. На все вопросы он отвечал односложно и с явной неохотой. Мама продолжала наседать. В конце концов, Клара тоже почувствовала любопытство и спросила:

— Это правда, что она потребовала встречи с принцессой Викторией?

Кливдон засмеялся и рассказал всю историю от начала до конца. Собственно говоря, Гарри поведал им то же самое, но в изложении Кливдона рассказ получился живым и забавным. Он очень смешно изобразил Люси, объясняющей, что она — принцесса Эррол из Албании.

— А когда ее мать заметила, что она вовсе не принцесса, — усмехнулся герцог, — мисс Люси сказала: «Да, мама, но ведь ее высочество не станет разговаривать с мисс Люси Корделией Нуаро, разве нет?» Признаюсь честно, я с большим трудом удержался от смеха.

А Клара подумала: он любит этого ребенка.

И еще она подумала: что же мне теперь делать?

— Мне кажется, — поджав губы, сказала маркиза Уорфорд, — что этот ребенок доставляет массу хлопот своим родственникам.

— Вам повезло, — усмехнулся Кливдон, — что у вас три дочери, никогда не дававшие вам повода для беспокойства.

— Вы зря так думаете, — вздохнула леди Уорфорд, — дочери всегда отнимают здоровье у матерей, причем с возрастом все больше.

— Да, мама боится, что мы окончим свои дни старыми девами или, что еще хуже, выйдем замуж за кого-нибудь неподходящего.

— У Клары сегодня немного болит голова, — сказала мама, бросив на дочь грозный взгляд. — Поэтому она не в настроении.

Кливдон взглянул на Клару.

— Ты нездорова, дорогая? Мне следовало сразу понять. Ты не так весела, как всегда.

— Это все пустяки! — воскликнула мама, сверля дочь горящими глазами.