Элизабет Хойт - Таинственный спаситель

Что-то блеснуло в щели пола, когда он оглядывался по сторонам, подняв фонарь повыше. Он наклонился и пригляделся к пыльной половице. Там застряла блестящая нитка. Он осторожно вытащил ее кончиком короткой шпаги и поднес к свету.

Шелковая нитка.

Уинтер поставил фонарь и зубами стащил перчатку. Потом снял нитку с кончика шпаги и засунул под тунику.

Больше здесь ничего не было. Место явно покинуто. Закрыта ли мастерская навсегда, или они просто перевели детей и свое грязное дело куда-то еще?

Сейчас, однако, это было не важно. Как бы там ни было, этой ночью он потерпел неудачу. Не спас детей.

Уинтер взял фонарь и вышел. Ветер окреп, швыряя капли дождя ему в лицо. Он прислушался, но не было никаких звуков, кроме скрипа вывески над головой. Драгуны, должно быть, рыщут в другой части Сент-Джайлса. Он повесил фонарь на место и, нагнувшись пониже, быстро зашагал против ветра. Дважды он нырял в переулки или дверные ниши, дабы избежать встречи с другими ночными пешеходами, а один раз ему пришлось залезть на крышу, чтобы не столкнуться с драгунами. Он делал все почти машинально и, только оказавшись в аккуратном парке в западной стороне Лондона, осознал, куда пришел.

Он стоял перед особняком Изабель, глядя на окна в задней части дома и гадая, за которыми из них ее спальня. Странно, что ноги сами привели его сюда. Она не из его мира. Она не предложит ему чай с тостами перед камином, как какая-нибудь хозяйка дома в Сент-Джайлсе. Не почувствует зияющую пропасть нищеты, коей является Сент-Джайлс, или той нужды, что побуждает его пытаться ее заполнить. А может, и почувствует. Изабель оказалась куда более сложной женщиной, чем он вначале думал.

Как бы там ни было, различия не имеют значения, когда то, что притягивает их друг к другу, старо как мир. Она выпустила на волю зверя, пробудила в нем чувства, тогда как он жил в холодном, неподвижном мире. Никакая другая женщина никогда не делала этого. И никакая другая не сделает. Теперь она для него единственная. Быть может, он должен ей это показать.

Пока он так стоял, небесные хляби разверзлись, и дождь полил не на шутку. Уинтер поднял лицо, давая дождю смыть прочь сомнения и неудачи сегодняшней ночи. Давая дождю очистить его.

В окне первого этажа замерцал свет. Было уже далеко за полночь. Возможно, какая-нибудь служанка прибирается. Или лакей тайком прикладывается к бутылке бренди. А может, Изабель не спится.

Как бы там ни было, скоро он все узнает.

Это просто глупо.

Изабель невидящим взглядом окидывала обширную библиотеку Эдмунда. Ее покойный супруг чрезвычайно гордился своим безумно дорогим собранием книг, хотя едва ли сам читал какие-то из них. И все же в такие ночи, как эта, когда сон упрямо не шел, книги были для нее источником утешения.

Она вздохнула и взяла с полки небольшую книжицу эротической поэзии. Она была довольно банальной — поэт казался чересчур довольным собственным остроумием, — но, быть может, как раз это и навеет на нее сон. Она уже приняла горячую ванну и послала за теплым молоком и бокалом вина. Никаких иных средств уснуть больше не осталось.

Изабель устроилась в глубоком кожаном кресле перед незажженным камином, подобрала под себя ноги и поплотнее закуталась в плед. Без огня в комнате было прохладно, но она пробудет здесь не настолько долго, чтобы стоило его разводить.

Она открыла книгу, повернулась к свету свечи и начала читать. Должно быть, поэзия сделала свое дело, ибо когда она в следующий раз подняла глаза, то подумала, что ей снится сон.

Он стоял всего в нескольких шагах от нее по-прежнему в полном облачении Призрака Сент-Джайлса.

Сердце ее подпрыгнуло от наивной радости. До сих пор она гадала, не было ли происшедшее для него всего лишь физической разрядкой. Облегчением. Вроде как хорошенько наесться, после того как здорово проголодался. Ты доволен и счастлив, но едва ли потом будешь об этом думать.

Но вот он пришел к ней снова. По крайней мере, она для него не возможность утолить плотский голод.

— С тебя капает на мой ковер, — сказала она.

Он медленно снял маску.

— Тебе нужны новые запоры.

Она вскинула брови и закрыла книгу.

— Они у меня не такие старые.

— Да, но… — Он стащил и шелковую маску и бросил ее на ковер. — Они скорее декоративные, чем полезные.

Она смотрела, как он снимает шляпу.

— Это объясняет, как ты здесь оказался?

— Частично. — Он расстегнул портупею и осторожно положил ее на пол перед камином. — Я влез бы все равно, какими бы крепкими ни были твои замки, но это не должно было оказаться так легко.

Он начал расстегивать тунику.

— Может, у меня просто нечего запирать, — проговорила она в некотором смятении.

Он бросил на нее искрящийся взгляд из-под сдвинутых бровей.

— У тебя есть ты.

Как приятно. Почему его простые слова значат куда больше той цветистой лести, которую она слышала в последнее время?

Изабель закусила губу.

— Что ты здесь делаешь?

Он снял тунику, но не удосужился поднять глаза, садясь, чтобы стащить сапоги.

— Я хочу, чтобы ты показала мне.

— Что?

Теперь он посмотрел на нее, с одним сапогом в руках, и взгляд его проник прямо ей в душу.

— Все.

Она сглотнула, ибо живот у нее подвело от этого единственного слова.

— А с чего ты решил, что я заинтересована в том, чтобы учить тебя?

Он застыл, и его внезапная и полная недвижимость заставила ее сердце биться быстрее, словно перед ней был хищник, готовящийся к прыжку.

— Я слишком навязчив?

Она облизала пересохшие губы.

— Нет.

— Не дразни, Изабель. — Он взялся за второй сапог.

С минуту она наблюдала, как Уинтер стягивает с ноги сапог, потом расстегивает рубашку.

— Зачем ты это делаешь?

Он пожал плечами и стащил рубашку через голову, вновь обнажив свой восхитительно мускулистый торс.

— Всем на них наплевать.

— На кого?

— На бедняков, на детей Сент-Джайлса. — Он замолчал, положив руки на ширинку бриджей, и взглянул на нее. Изабель увидела у него в глазах гневный огонь. — На поиски убийцы одного аристократа отправили целый полк солдат, а до того, что дети дюжинами умирают каждый месяц, никому и дела нет.

Она склонила голову набок, понимая, что должна тщательно взвешивать свои слова.

— Роджер Фрейзер-Бернсби был хорошим человеком.