Киран Крамер - По велению сердца

— Не говори ничего, — спокойно перебила мать, — пока не выскажусь я.

Марша проглотила ком в горле. Дженис смотрела на нее с выражением жестокой обиды, сжав кулаки.

Мама деликатно откашлялась.

— Твоей грубости по отношению к мистеру Латтимору нет никаких оправданий. Мне стыдно за тебя, Марша.

В комнате повисло напряженное молчание.

— Можно мне сказать? — подала голос Марша.

— Погоди! — вскричала Дженис. — Сначала я хочу кое-что сказать.

Мать вздохнула.

— Сначала Дженис. Мистер Латтимор — ее гость.

Дженис повернулась лицом к Марше.

— Как ты могла? — Ее глаза наполнились слезами. — Ты оскорбила не только его, но и меня. Я думала, он стал тебе безразличен. Я ему сочувствовала. И сейчас сочувствую.

У Марши сжалось сердце.

— Простите мою грубость, но я не могу терпеть присутствие мистера Латтимора в нашем доме. Не хочу видеть тебя несчастной, Дженис.

— Несчастной? — Дженис смахнула слезу. — Почему он должен сделать меня несчастной? Он самый красивый мужчина в мире. Он устраивает выходы для нашей семьи. Он всегда весел, у него прекрасные манеры. Как ты можешь видеть в нем какие-то недостатки?

— Да, Марша. — В прозрачных голубых глазах матери Марша видела тревогу. — Я сама удивляюсь. Что ты знаешь о нем такого, чего не знаем мы?

— А вы не слышали? — Марша поджала губы. — Лорд Чедвик отказал ему от дома и лишил содержания.

Разумеется, у нее с Дунканом все кончено. Однако сердце ее чуть не выскочило из груди, когда сегодня утром она прочла новость в газете. Неужели он сделал это из-за нее?

— Да, так говорят колонки светских новостей! — вскричала Дженис. — Но разумные люди должны соблюдать осторожность. Нельзя верить всему, что читаешь в газетах. В самом деле, однажды они сообщили, что ты и лорд Чедвик исчезли в разгар бала у Ливингстонов. Никто же не поверил сплетне!

Краска бросилась Марше в лицо.

— Вероятно, нет. Но мистер Латтимор переехал из Олбани и теперь живет у друзей.

— Да, — согласилась Дженис, — у лорда и леди Грин.

— Это в высшей степени уважаемые люди, — вмешалась мать.

— Он сам говорил мне и маме, — со страстью в голосе продолжала Дженис, — что брат не лишал его содержания. Просто он сам решил уехать из Олбани и начать жить самостоятельно. У Гринов он поселился лишь на время, прежде чем поступит в полк. Я считаю это решение весьма похвальным.

— Вынуждена согласиться, — сказала мать. — Меня восхищает его нежелание бесконечно пользоваться кошельком брата, подобно многим молодым людям.

Маршу охватило отчаяние. Дженис была неумолима. Мать, казалось, очарована Финном не меньше, чем Дженис. Но ей ли этому удивляться? Он лишил ее невинности, а потом бросил, но годы спустя она все еще находила его неотразимым.

— Мама, — сказала она, сдерживая гнев, — неужели ты позволишь Дженис ехать с ним сегодня в Воксхолл?

— Да, — твердо ответила мать. — Я безоговорочно доверяю Гринам и думаю, что глупо судить о Финниане Латтиморе на основании сплетни, которая мне кажется совершенно безосновательной.

— Я согласна, — сказала Дженис самодовольно, как показалось Марше.

И она вскипела — сказалось отчаяние, приправленное собственным печальным опытом.

— Дженис, ты совершаешь огромную ошибку. Не будь ты так наивна, увидела бы сама.

Дженис вскочила, дрожа с головы до ног.

— Значит, теперь ты ревнуешь! Ты сама виновата, что он переключил внимание на меня.

— Он мне совершенно безразличен, — отрезала Марша. — Но я хочу, чтобы и тебя он оставил в покое.

Дженис ахнула.

— Я так радовалась, когда ты вернулась домой, что ты проведешь с нами мой первый сезон — тем более что ты пропустила мой первый выход в свет. И я с радостью отдавала тебе моих поклонников. Больше того — я была счастлива видеть, что ты пользуешься успехом, несмотря на то, что пропустила собственный лондонский дебют. Но теперь я хочу, чтобы ты уехала назад, в эту свою школу!

Сестра выбежала из комнаты и бросилась вверх по лестнице.

Марша слышала ее сдавленные рыдания и ей тоже захотелось плакать.

Отвратительно. Она чувствовала себя просто отвратительно, но не жалела, что сказала им про Финна.

Мать смотрела на нее с укором.

— Мне больно видеть, что вы с Дженис поссорились.

Марша вздохнула.

— Мне тоже. У меня болит за нее сердце. Но я настаиваю на том, что сейчас сказала. Дело не в ревности. — Она встала. — И почему бы не признаться прямо сейчас? Я действительно возвращаюсь в Оук-Холл. Лизандра вняла голосу разума — из собственных эгоистических соображений — и предложила мне прежнюю должность.

— О, Марша, — прошептала мама. — У тебя такой успех в Лондоне! Ты уверена, что тебе не понравился ни один из тех молодых людей, с кем мы завели знакомство в этом сезоне?

Марша села рядом с матерью и взяла ее за руку.

— Нет, мама, — решительно ответила она, хотя сердце ее затрепетало. Никогда она не умела лгать! — Мне очень жаль.

Они с матерью молча смотрели друг на друга.

Мать укоризненно склонила голову.

— Неужели никто? Я думала — тебе, быть может, понравился лорд Чедвик? Ты несколько раз привозила к нам Джо.

Марше стало решительно не по себе.

— Ты могла заметить, что я соблюдала особую осторожность. Привозила его сюда без лишнего шума именно для того, чтобы не было сплетен насчет меня и его отца. И по уважительной причине. Между нами ничего нет.

Мать вздохнула.

— Я заметила, что граф больше не заезжает.

— Я пошла на риск ради Джо. Такой милый мальчик, и ему очень нужны друзья.

— Он мил, правда. — На лице матери появилась нежная, чтобы не сказать печальная, улыбка.

Как жаль ее разочаровывать! Но нельзя же было признаться, что ей отрадно видеться с лордом Чедвиком в те редкие минуты, когда Джо садился к ней в карету. Так она пыталась дать понять графу, что ее интересует не только Джо, но и он сам.

Нельзя, чтобы мать знала. У них с графом нет будущего.

— Значит, мы скоро потеряем тебя снова, — сказала мать.

Марша обняла ее.

— Прошу, не грусти обо мне, — прошептала она, утыкаясь лицом в плечо матери. — Ты же знаешь, как я люблю Оук-Холл.

— Знаю. И я поддержу твое желание уехать из дому при условии…

Марша отпрянула.

— При каком условии?

— Что у тебя на это серьезные причины, — ласково сказала мать, убирая завиток волос за ухо дочери. — Что ты не пытаешься просто сбежать.

— Конечно, — громко сказала Марша. Но в сердце ее что-то оборвалось.

У матери была сверхъестественная интуиция.

Той ночью Марша лежала в постели без сна, дожидаясь, когда после экскурсии в Воксхолл вернется Дженис. Она услышала ее в два часа ночи; сестра пробиралась к себе мимо дверей ее спальни.