Элизабет Эссекс - Дыхание скандала

Антигона знала, что за этим последует, поэтому уселась в удобное кресло и ждала, когда мать разразится словами, как весна половодьем.

— Виконт Джеффри, наследник графа Сандерсона! Приезжал с визитом к твоей сестре. Сидел в этой самой гостиной и вел с Кассандрой самую любезную беседу. Я никогда ничего подобного не видела. И где ты была? Тебя нигде не сыскать. Носилась по округе на своей драгоценной лошади, которую давно надо было продать, и злила своим поведением лорда Олдриджа. Лорда Олдриджа, без которого визит виконта Джеффри никогда бы не случился. Если бы лорд Олдридж не представил нас своей сестре, и она не согласилась бы устроить бал, твоя сестра никогда не имела бы возможности встретить виконта Джеффри.

Без удара в челюсть мистера Стаббс-Хея и уединения в библиотеке Баррингтонов Антигона никогда бы не встретила коммандера Уильяма Джеллико, и он никогда не убедил бы своего брата поехать к руинам, и виконт Джеффри никогда не имел бы возможности плениться тихим обаянием Касси. Судьба ведет увлекательную игру.

— Я так понимаю, что ты довольна виконтом?

— Как я могу быть недовольной? Все покажут ближайшие две недели, максимум месяц. Ты должна выдержать еще две недели, — продолжала мать, не заботясь о согласии Антигоны. — О, виконт просто создан для твоей сестры. Просто создан. Такой красивый и любезный. Такой очаровательный и добрый.

И такой богатый.

— Безукоризненные манеры, — не умолкала мать. — Элегантный костюм. Несмотря на погоду, на нем ни пятнышка грязи. Ни пятнышка. Даже скрупулезный лорд Олдридж не смог добиться такого, хотя он приехал в закрытой карете.

Антигона наконец почувствовала, как ее губы дрогнули в возмущенной улыбке.

— Я рада, что ты готова найти хоть какой-то недостаток у Олдриджа, мама.

— Я готова закрыть глаза на гораздо большее, если это означает хорошее замужество для моих дочерей.

— Под словом «хорошее» многое можно подразумевать, мама, но это не имеет никакого отношения к лорду Олдриджу.

Мать всплеснула руками и театрально вздохнула.

— Почему? Почему ты так себя ведешь? Почему ты постоянно задираешь нос? Ты же видишь, что Кассандра так не поступает.

Кассандра не помолвлена с холодным, занудным, вечно недовольным стариком. Кассандре позволено улыбаться обаятельным молодым джентльменам и выезжать с ними без всяких нотаций. Кассандре позволено быть счастливой.

С этой отвратительной мыслью на Антигону наконец обрушился физический и эмоциональный груз долгого дня, она была совершенно измучена.

— Мама, я устала, мы уже столько раз это обсуждали, что если снова об этом заговорим, у меня из ушей кровь пойдет.

— Антигона, не будь такой жестокой. — Мать вернулась к обычной тактике и поднесла к глазам платок. — Сарказм тут ни к чему.

Вот до чего Антигона дошла. Цапается, как кошка, с собственной матерью. Антигона не хочет быть жестокой, но так трудно все время держать себя в узде, все время думать о том, как лучше для мамы и Касси. Антигоне хотелось думать, что мать хоть немного заботится о ней. Она не хотела чувствовать себя плохой, ревнивой и жестокой. Отчаявшейся и одинокой.

И промокшей. И замерзшей, теперь, когда угас пламень негодования. Наверное, напрасно надеяться, что миссис Литтл предусмотрительно послала Салли наверх зажечь огонь в камине. В любом случае они не могут позволить себе уголь. Но когда Антигона дотащилась наверх и толкнула дверь в комнату, оказалось, что над огнем склонилась Касси.

— Сейчас… будет теплее. — Сестра потерла руки и встала. — Иди сюда. Позволь… я тебе помогу.

Спазм ревности стих перед лицом такой открытой искренности.

— Спасибо. — Антигона сняла мокрую шляпку и повернулась, чтобы сестра помогла ей стащить с плеч сырой узкий жакет с высокой талией. — Как я понимаю, у тебя сегодня был визитер. И тебе есть что мне рассказать.

Касси кивнула, ее глаза ярко сияли в отблесках пламени.

— Он приезжал, — шепнула она.

— Виконт Джеффри? — Антигона взяла сестру за руки и повела к огню. — Расскажи.

Они уселись на ковер перед камином друг против друга, так близко, что едва не касались лбами, как делали с детства. Когда Касси не могла вымолвить ни слова, Антигона притягивала ее к себе и велела шептать слова так тихо, будто они величайшая тайна.

— Он приезжал с визитом. — Голос Кассандры казался колебанием теплого воздуха. — Из-за меня. Чтобы увидеть меня.

— Да, конечно, Касси, милая.

— Он приехал… точно в три часа. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Я увидела его в окно… и сначала подумала… что, возможно, это твой коммандер Джеллико…

— Он не мой коммандер Джеллико, Касси.

Больше нет. На самом деле он таковым и не был.

— Но это был виконт Джеффри. Ты бы… восхитилась его лошадьми и каретой.

— Но тебя-то подобные вещи не волнуют, — улыбнулась сестре Антигона.

— Нет, но он выглядел чудесно. Восхитительно. Мама была ошеломлена. Просто ошеломлена. Я побежала вниз, чтобы оказаться в гостиной, когда он войдет. Видела бы ты мамино лицо, когда миссис Литтл объявила о его появлении. Мама ничего не могла сказать. Только смотрела на него, словно не могла в это поверить. Словно думала, что он ей пригрезился. Удивляюсь, как она не подошла к нему и не ущипнула, чтобы убедиться, что все это наяву.

— Ох, Касси.

Сестра запрокинула голову и закрыла глаза.

— Это было божественно.

— Я так рада. О чем вы говорили?

Разговор — это именно то, с чего начинались трудности Касси. Пока не нужно было говорить, Касси вполне терпимо справлялась со всякими мероприятиями. Но когда джентльмен приезжает с визитом, он ожидает, что с ним будут разговаривать.

— Я сказала… очень медленно и спокойно, как ты меня учила… что надеюсь, его поездка была не слишком неприятной в сырую погоду. Он улыбнулся… он так чудесно улыбается… и сказал, что такая погода хороша для полей и урожая, это важнее всего, поэтому он не возражает немного проехаться по грязи. Думаю, это показывает и его зрелость, и мудрость, и любезность.

— Весьма любезно, — согласилась Антигона.

— Ох, он — самый любезный человек. — Касси сжимала пальцы, подчеркивая каждое слово.

— И очень красивый, — поддразнила Антигона. — Достаточно красивый для такой совершенной красавицы, как ты.

— И он сказал чудесную вещь. Он сказал, что рад видеть меня снова, чтобы вспомнить о моей красоте, поскольку после поездки к руинам он запомнил, что я очень умная. Он поддразнивал, конечно, но был очень галантен.

— Он не просто галантен, он умен. И достаточно проницателен, если понял, что ты столь же умна, сколь красива, даже если не говоришь без умолку.

— Но с ним легко говорить. Он, кажется, понимает и сочувствует. Даже если я говорю мало или запинаюсь, он понимает. Разговор с ним — это не тяжкий труд.