Анна Рэндол - Грехи девственницы

Так стоили ли несколько минут счастья боли от удара?

— Мы все еще не знаем, кто убил Сьюзен. — Мадлен отказывалась прыгать в пропасть, пока не будет до конца уверена в своем решении. — Самый вероятный подозреваемый по-прежнему Биллингсгейт. Но даже если он ни при чем, остается шанс, что убийца кто-то из моих поклонников. Ведь Биллингсгейт был на маскараде. К тому же, если я продолжу аукцион, мы, возможно, узнаем что-то новое.

— И дадим убийце возможность вновь совершить на тебя нападение. Я не такой дурак, чтобы допустить это! Да, некоторые подозреваемые вышли из игры, но сейчас у меня гораздо больше улик, чем раньше. И все благодаря тебе.

— Я выслежу его.

Мадлен отстранилась, потому что хотела видеть лицо Гейбриела.

— И как ты намереваешься прекратить аукцион.

Гейбриел сдвинул брови.

— Поскольку мои доводы не возымели действия, я отведу тебя к первому попавшемуся священнику и женюсь на тебе.

Мадлен подозревала, что похожа сейчас на сову — настолько круглыми были ее глаза, — но поделать с собой ничего не могла. Ее сердце билось о грудную клетку с громким стуком. А может, звук казался ей громким, потому что шумом отдавался в ушах? И в щеках. И в пальцах. Все ее тело пульсировало пугающей смесью надежды, радости и удовольствия. Но даже это не могло заставить ее забыть о выработанной с годами осторожности.

— Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, с трудом вымолвила Мадлен. — И матерью твоих детей.

— Потому что тогда я буду твердо уверен, что тебе ничто не угрожает.

Не на такой ответ надеялась Мадлен.

Но Гейбриел судорожно вздохнул и провел рукой по волосам.

— А еще потому, что ты завладела моими мыслями так, что я не могу думать ни о чем другом. Потому что я ценю твой ум и доброту. Потому что мне нравится, как вздрагивают твои брови, когда ты чем-то удивлена. — Гейбриел провел кончиком пальца по бровям Мадлен. — Нравится твоя привычка противоречить мне во всем. А еще меня восхищает твоя смелость, с которой ты защищала свою страну.

— Я делала это небескорыстно. Мне приходилось спасать собственную жизнь. — Мадлен чувствовала необходимость откровенно поведать об этом. Ей нужно отговорить Гейбриела от женитьбы на ней ради его же блага.

— Ты могла бы исчезнуть после первого же задания и никогда не возвращаться. Но ты не пошла на это.

— Вместо этого я соблазняла мужчин.

— Ты делала это для того, чтобы выжить. Я бы не стал об этом сожалеть. — Гейбриел не дал Мадлен возможности возразить. — Я эгоистичное существо. Я не так состоятелен, как бы тебе хотелось, но не хочу ни с кем тебя делить. Мне непереносима сама мысль о том, что с тобой в постели окажется человек, который не видит в тебе ничего, кроме красивого лица и идеальной фигуры. А если честно, я даже мысли не допускаю, что тобой будет обладать кто-то другой.

Проникновенная речь Гейбриела прогнала один из страхов, поселившихся в душе Мадлен. Он был не таким, как его отец.

— Ты же говорил, что вообще не намерен жениться, — напомнила Мадлен.

— Моя сестра не смогла осуществить свою мечту о замужестве, потому что убийца лишил ее такой возможности. Но я не позволю ему лишить счастья и меня.

Гейбриел хотел ее. Даже ее темное прошлое не ослабило этого желания.

— Почему ты ушла с вечеринки незамеченной? — спросил Гейбриел.

Мадлен судорожно вздохнула. Сердце подсказывало ей ответ, которого она так боялась и вместе с тем так отчаянно желала.

Она любит Гейбриела.

Слова порхали в ее сознании подобно только что вылупившимся из кокона бабочкам — слишком хрупкие, чтобы быть произнесенными вслух.

Но и отрицать их она не могла.

— Я хотела быть с тобой, — прошептала Мадлен, а потом приблизила лицо к Гейбриелу. — Есть гораздо более простой способ положить конец аукциону. Мне будет нечего продавать, если я лишусь девственности.

Глухо зарычав, Гейбриел усадил Мадлен к себе на колени. Несмотря на собственнические объятия, его губы еле заметно коснулись ее губ.

Однако Мадлен была не в том настроении, чтобы сомневаться. Ей было необходимо, чтобы Гейбриел сделал ее своей. Необходимо было утонуть в его объятиях, прежде чем здравый смысл напомнит ей кучу причин, по которым она не должна этого делать.

Мадлен погрузила пальцы в короткие волосы Гейбриела в попытке прижать его к себе.

Однако тот и не подумал повиноваться.

— Ты уверена насчет аукциона? Сегодняшний вечер отнял у тебя много сил, возможно, ты не все продумала до конца.

Мадлен прикусила губу, медля с ответом, но, несмотря на то, что мышцы на его плечах напряглись, он не ответил на призыв.

Ему необходимо было услышать ответ Мадлен.

Девушка улыбнулась, ощутив робость и одновременно небывалую смелость.

— Уверена, что поступила верно.

Губы Гейбриела легонько коснулись губ Мадлен и тотчас же отстранились.

— Значит, ты выйдешь за меня?

«Да!» — хотелось закричать Мадлен.

Но едва только она сделает это, защитная стена, которую она выстроила вокруг своего сердца, окончательно падет. С языка Мадлен сорвалось саркастическое замечание.

— Не знаю. Существует множество причин, по которым я могу отменить аукцион.

Во взгляде Гейбриела вспыхнул гнев. В конце концов, пора прекращать эти словопрения.

Губы Гейбриела накрыли губы Мадлен в неистовом поцелуе. Они пробовали ее на вкус. Делали своей.

Язык молодого человека прошелся по ним, ища входа. Мадлен со стоном повиновалась, упиваясь терпким мужским вкусом. На этот раз он показался еще более опьяняющим. Мадлен думала, что теперь, когда чувство новизны немного притупилось, она сможет контролировать свои эмоции, но когда губы Гейбриела скользнули по ее шее, напряжение в ее теле начало расти с каждым новым поцелуем.

А еще губы мужчины предлагали успокоение и невероятно чувственную близость. Мадлен затихла, боясь лишиться этих совершенно новых и таких чудесных ощущений. Для женщины, постоянно жившей на эмоциональном подъеме, они казались слишком хрупкими.

Гейбриел отстранился и пальцем приподнял подбородок Мадлен.

— О чем ты думаешь?

Мадлен удивленно посмотрела на своего спутника.

— Я знаю, что твоя красота и очарование всегда будут вызывать восхищение других мужчин. — Гейбриел взял лицо Мадлен в ладони. — Но мне необходимо верить, что когда мы будем заниматься любовью, с твоих губ будет слетать только мое имя.

Мадлен стиснула зубы, чтобы не позволить очередному едкому замечанию сорваться с языка. Гейбриел заслуживал лучшего. И она могла дать ему это.

— Я твоя, Гейбриел. Я не хочу никого, кроме тебя. — В словах Мадлен прозвучало смешанное с отчаянием смущение. Но она все-таки произнесла их. Вот, что было важно.