Анна Рэндол - Грехи девственницы

Мадлен недоуменно посмотрела на Гейбриела.

— Участники аукциона оставляют в ней свои подписи. Нам нужно сравнить почерк в записке с этими подписями. И все прояснится.

Спустя полчаса Мадлен и Гейбриел сидели в экипаже, склонившись над книгой. На трех первых страницах не обнаружилось ничего похожего.

— Он мог изменить почерк, — предположил Гейбриел.

Мадлен кивнула.

— Однако существуют такие мелочи, коих невозможно скрыть. Например, сила нажима на перо. Или промежутки между буквами.

Мадлен перевернула страницу. Это должен быть человек сделавший первую ставку недавно… Мадлен закрыла страницу ладонью. Повинуясь порыву, она даже хотела вырвать из книги страницу, чтобы Гейбриел никогда ее не увидел.

— Мой отец? — хрипло спросил Гейбриел.

— Нет! — Мадлен судорожно вздохнула и убрала руку.

Она смотрела на буквы, которые в точности повторяли те, что она видела на рисунке.

Надпись была сделана рукой графа Дэнбери.

Все в Гейбриеле разом переменилось, начиная от его позы и заканчивая холодом рук, когда он взял книгу у Мадлен.

— Дэнбери убийца, — произнесла Мадлен. Шансы на то, что кто-то решил подделать его почерк, были невелики. Кроме того, убийца мог узнать, что Биллингсгейт находится под подозрением, но Дэнбери-то никто не подозревал. — Его имени не было в списке родителей, чьи дети учатся в школе.

— За обучение некоторых детей платят анонимно. Или он познакомился с мисс Симм не в школе. Борн, должно быть, узнал его, когда я пришел на встречу в таверну. Поэтому он и сбежал. Я привел убийцу прямо к свидетелю. — Несколько минут Гейбриел молчал, а когда заговорил, его голос зазвучал грубо и отрывисто. — И, черт возьми, я готов биться об заклад, что Дэнбери не видел Биллингсгейта возле школы. Просто это была еще одна уловка, призванная меня запутать.

— Но как мы докажем, что убийство совершил именно Дэнбери? — Мадлен слишком поздно поняла, что должна была сначала как-то утешить Гейбриела. Наверное, стоило сказать, что они, возможно, ошибаются. Но Мадлен просто не пришло в голову солгать. Они с Гейбриелом слишком много повидали в жизни, чтобы поверить в подобную ложь.

А может, ей стоило публично обвинить Дэнбери? Но это тоже не дало бы желаемого результата.

Вместо этого Мадлен лишь тихо вздохнула и произнесла единственное, что смогла:

— Я продолжаю аукцион.

Гейбриел мгновенно поднял голову.

— Только попробуй. Я не позволяю тебе приближаться к Дэнбери.

— Аукцион — это единственная причина, по которой он остается в Лондоне. Если я закрою аукцион сейчас, он может что-то заподозрить и сбежать в Вест-Индию, где ты его уже не достанешь.

Глубокие складки, что залегли в уголках губ Гейбриела, почти не двигались, когда он заговорил.

— Мне не обязательно его арестовывать, чтобы остановить.

Мадлен была слишком умудрена опытом, чтобы показать свой шок, и все же страх холодком пробежал у нее по спине.

— Мне необходимо завершить аукцион и использовать это время для того, чтобы отыскать доказательства и представить их суду. — При мысли о том, что Дэнбери будет дотрагиваться до нее, желудок болезненно сжался и стало трудно дышать. Однако Мадлен привыкла забывать о собственных предпочтениях ради достижения цели.

Ладонь Гейбриела коснулась ее щеки.

— Тебя могли принудить использовать свое тело на благо страны, но я не желаю, чтобы ты делала то же самое ради меня. Ты вскоре станешь моей женой, и я не собираюсь делить тебя с кем-то еще. Никогда.

Мадлен ощутила жжение в горле. Доселе никто не колебался ни секунды, когда речь заходила о том, чтобы пользовать ее в своих целях.

— Я не лягу с ним в постель, лишь заставлю его поверить, будто собираюсь сделать это.

— Все равно это слишком опасно. Судя по его угрозам, он собирается убить тебя по окончании аукциона.

— Я привыкла рисковать.

— А вот я не намерен рисковать тобой.

Мадлен сморгнула слезы раздражения.

— И что ты будешь делать?

— Застрелю его.

— Чтобы тебя повесили за убийство пэра? — Голос Мадлен сорвался, и ей совсем это не понравилось. Где же ее хваленая выдержка?

Гейбриел взял руки Мадлен в свои ладони.

— Это пугает тебя сильнее, чем перспектива остаться один на один с человеком, желающим твоей смерти?

Да. Она встречалась с убийцами и раньше. Но никогда не теряла любимого.

Ярость, горящая в глазах Гейбриела, померкла, когда он заглянул в глаза Мадлен.

— Я все же попытаюсь его арестовать, прежде чем предприму что-то еще. Надо все хорошенько обдумать.

Гейбриел не обещал, что сохранит Дэнбери жизнь.

— А если не сможешь?

— Тогда я сделаю то, что необходимо сделать. — Гейбриел вытащил шпильки из волос девушки и пропустил шелковистые пряди сквозь пальцы. — Я в течение нескольких лет грыз себя за то, что не послушал Сьюзен, когда она захотела рассказать мне о своем женихе. А теперь вдруг узнаю, что сам познакомил ее с ублюдком. — На скулах Гейбриела заиграли желваки. — Он убил по меньше мере четырех человек. Я знаю свои обязанности.

Проблема была в том, что Мадлен все понимала. Она почувствовала решимость, горящую в глазах любимого.

Однако Гейбриел всю жизнь искал правосудия. И он не сможет скрыть хладнокровного убийства, даже если убитый им человек заслуживал этого, как никто другой. Он сдастся на милость судей и не моргнув глазом отправится на виселицу.

Мадлен сама убьет Дэнбери, лишь бы только не допустить подобного развития событий.

Но до этого не дойдет. Она не позволит.

— У него не будет возможности убить кого-то еще. — Мадлен не умела утешать, но она могла дать Гейбриелу нечто большее. План поимки этого чудовища. Ее мысли постепенно обретали стройность.

Они пришли в движение, пробудив в груди желание действовать. Мадлен была так уверена в том, что должна искоренить в себе привычки шпионки. А что, если они вовсе не помеха? Что если ей не стоит отказываться от прошлой жизни, а использовать ее как фундамент для построения чего-то нового?

Мадлен взглянула в горящие решимостью глаза Гейбриела и поцеловала руку, которая все еще собственнически лежала на ее щеке.

Гейбриел ни за что не одобрит ее план.

Соблазн ни о чем не говорить ему был слишком велик. Пусть все поймет, когда план вступит в действие. В конце концов, шпионы никого не посвящают в свои планы. Особенно тех, кто может их сорвать.

Но Мадлен больше не была шпионкой.

Только вот насколько смелой была эта странная женщина, коей она теперь являлась?

В голове Мадлен крутился вопрос. Сможет ли Гейбриел в нее поверить?

Так что ж, пора это узнать.

— У меня есть план.

Мадлен вальяжно сидела на полированной дубовой стойке в клубе Ноутона, являя взору присутствующих обтянутые шелковыми чулками лодыжки.