Барбара Картленд - Влюбленный странник

— На следующей неделе?

Слова были произнесены почти шепотом, но Рэндал сумел их расслышать.

— Да, — сказал он с напускной легкостью. — Поэтому я и спросил о ваших планах.

Сорелла не произнесла больше ни слова. Рэндал наблюдал за яхтой с красными парусами, пока она не скрылась из виду.

Люсиль Лунд дала с полдюжины автографов, получила от прыщавого юнца лет пятнадцати букет подвядших роз, не переставая улыбаться многочисленным фотографам из разных изданий, и наконец достигла убежища — гостиной отеля, где ее не ждал уже никто ужаснее Хоппи.

Люсиль швырнула розы и норковый палантин на диванчик, а затем, не желая тратить время на дежурные приветствия, задала вопрос, вертевшийся у нее на языке с того момента, как самолет, в котором она прилетела из Америки, приземлился в Кройдоне.

— А где Рэндал?

Хоппи уверенно ответила:

— На пути домой, я надеюсь.

— Почему он меня не встретил?

Люсиль говорила довольно резко. Не дожидаясь ответа Хоппи, она прошла к камину и посмотрела на себя в зеркало, словно собственное отражение могло дать ей утешение, в котором она, к собственному удивлению, сейчас нуждалась.

То, что видела Люсиль в зеркале, было знакомо кинозрителям по всему миру — идеальный овал лица, высокие скулы и огромные голубые глаза, казавшиеся, по странной прихоти природы, одновременно невинными и таинственными, изящно очерченные губы, легкая полуулыбка в уголках рта и маленький вздернутый носик, увеличивший кассовые сборы десятков фильмов, — лицо, на которое зрители ходили смотреть вновь и вновь, и им было не важно, что это за фильм, если в нем играла Люсиль.

Люсиль Лунд, звезда «Универсального суперхарактера», умудрилась сохранить лоск и шарм в мире, повернувшемся спиной к обоим этим излишествам и признававшем только самого обычного человека с его заурядными потребностями. В то время как студии отмечали спрос на истории из реальной жизни и другие актрисы одевались в джинсы, мокасины и рубашки поло, Люсиль, щедро украшенная драгоценностями и укутанная в соболя, радовала своих поклонников очередной «мелодрамой о роскоши, страсти и восторгах чувств с очаровательной Люсиль Лунд».

Другие звезды выходили на улицу только в черном и носили солнцезащитные очки и шляпы с опущенными полями, а ее агенту по связям с прессой не составляло труда наполнять колонки светской жизни и развороты популярных журналов фотографиями Люсиль, выглядящей в реальной жизни так же роскошно и романтично, как и на экране.

«Интересно, сколько ей на самом деле лет», — думала Хоппи, наблюдая, как Люсиль изучает свое лицо в зеркале, затем идет к окну, где яркое солнце безжалостно освещает его.

Гостиная выходила окнами на Темзу, и Люсиль постояла несколько секунд, растерянно глядя на баржи, скользящие по серой воде, но было очевидно, что мысли ее сейчас далеко.

— Рэндал понимает, от чего я отказалась, согласившись приехать сюда и играть главную роль в его пьесе? — спросила Люсиль после паузы резким, неприятным голосом. — На студии чуть с ума не сошли, когда услышали, что я собираюсь сделать. Они предложили мне еще пятнадцать тысяч долларов в месяц, чтобы я осталась в Голливуде. В наши дни, когда гонорары падают, а вовсе не увеличиваются, пятнадцать тысяч — не то, на что можно начхать, но я обещала Рэндалу, и я сдержала свое слово.

— Он очень вам благодарен, и вы это знаете, — примирительно заметила Хоппи. — Но Рэндал был так чудовищно вымотан. Он позвонил мне, когда приехал во Францию, и голос у него был таким ужасным, что я чуть не вылетела к нему вместе с доктором. Он вскоре непременно появится, не сомневайтесь. Возможно, отложили его рейс. Рэндал обычно не опаздывает ни к вам, ни на собственные премьеры.

Хоппи пыталась успокоить Люсиль, замечая зловещие знаки, говорившие о том, что актриса злится не на шутку, и в то же время в голосе ее звучала холодность. Ей не нравилась Люсиль Лунд, и она никогда не скрывала от Рэндала своей неприязни к ней. Хоппи добродушно посмеивалась над ней, когда они с Рэндалом были одни, но у нее хватало ума скрывать свои истинные чувства от самой Люсиль.

С Рэндалом Хоппи всегда была резковато-откровенной и говорила ему правду, как она ее видела, напоминая время от времени и себе, и ему, что она уже слишком немолода, чтобы лицемерить, и достаточно мудра, чтобы притворяться. Что же касалось окружения Рэндала, то она всегда вставала между ним и всем, что могло нарушить его покой или повредить ему, были ли то серьезные вещи или какие-нибудь мелочи. Это была ее работа, и Хоппи отлично понимала, что жизнь Рэндала не станет проще или удобнее, если, вернувшись в Англию, он найдет Люсиль в одном из ее припадков раздражения и репетиции «Сегодня и завтра» начнутся на неверной ноте.

Поэтому, сделав над собой усилие, Хоппи подавила свои чувства к Люсиль и принялась усмирять бушующие волны.

Эти две женщины, стоявшие посреди наполненной цветами комнаты, обставленной с безличной роскошью, столь характерной для номеров в дорогих отелях, являли собой полную противоположность друг другу.

Люсиль в сером дорожном костюме с синей отделкой, с бриллиантовыми серьгами в ушах и золотыми браслетами на запястьях словно сошла со страниц журнала «Вог». Короткая юбка открывала ее безупречные ноги, застрахованные на пятьдесят тысяч долларов и известные пяти континентам, обтянутые дорогими нейлоновыми чулками.

Хоппи была в своем неизменном черном костюме с длинной, не по моде, юбкой, по которой не помешало бы пройтись щеткой. На ней были удобные туфли на низком каблуке, а волосы, поседевшие на висках, были зачесаны назад и собраны в аккуратный валик на затылке. Хоппи выглядела и была женщиной средних лет без претензий, и все же в лице ее было что-то необыкновенно привлекательное. Это было лицо человека, которому можно доверять, лицо женщины, к которой можно прийти со своими бедами и все ей рассказать, зная, что она не останется равнодушной. Хоппи обладала, когда ей этого хотелось, обаянием десяти Цирцей, и сейчас она намерена была использовать его, чтобы поднять настроение Люсиль.

— Зачем я приехала, Хоппи? — надрывалась та. — Я задаю вам тот же вопрос, который не перестаю задавать себе с тех пор, как ступила на английскую землю. Зачем я приехала?!

— Думаю, мы обе знаем ответ, — тихо произнесла Хоппи.

Люсиль посмотрела на нее, и настроение ее неожиданно изменилось. Она громко расхохоталась и воскликнула:

— Черт бы побрал этого мужчину! И что в нем есть такого, что он всегда добивается того, чего хочет?

— Я думала, что это Эдвард Джепсон уговорил вас сыграть главную роль в пьесе, — осторожно заметила Хоппи.

— Разумеется, переговоры вел Эдвард, — передернула плечами Люсиль. — Но, в конце концов, что такое Эдвард? Не больше чем хитрый делец. Я не стала бы слушать ни его, ни кого-то другого, если бы не Рэндал.