Беверли Кендалл - Жертвуя счастьем

— Нет, — запротестовала Шарлотта.

— Тогда что же случилось?

— Я получила письмо.

— Какое еще письмо?

— За два дня до свадьбы я получила письмо с угрозами обнародовать правду о личности моей матери, если я выйду за тебя замуж.

Ну вот и все. Теперь Алекс знал правду, которую она скрывала на протяжении многих лет. Он долго молчал, и Шарлотте показалось, что это томительное молчание длилось целую вечность.

— И где же это письмо? — наконец снова заговорил Алекс.

Вопрос застал Шарлотту врасплох.

— Я… я не сохранила его. Я его уничтожила.

Мысль о том, что письмо может попасть кому-то в руки, заставила Шарлотту сразу же после прочтения сжечь его.

— И ты поверила каждому слову этой миссис Хенли?

— Да, я ей поверила. И Кейти тоже. Она о нас знала все. Ей было известно, где мы поселились после смерти матери. Она знала, в каком пансионе мы учились. Она следила за нашей судьбой, потому что наша мать была для нее как дочь. Миссис Хенли помогла бабушке растить ее. Если бы ты видел ее, ты бы не усомнился в ее словах.

— А она предъявила вам хоть какие-то доказательства?

Шарлотта кивнула.

— Миссис Хенли показала нам хранившуюся у нее миниатюрную копию нашего детского портрета, который был написан перед нашим поступлением в пансион. Ты видел оригинал, который висит в галерее в доме Джеймса. Миссис Даблтри, директриса пансиона, обнаружила это полотно на чердаке школы и передала его Джеймсу, который, конечно же, оплатил доставку.

— О Господи, Шарлотта, почему ты не пришла ко мне с этим письмом?

— Если бы я пришла к тебе…

— Я бы положил конец этому безумию!

Алекса охватил гнев.

— Она погубила бы нас, — с сокрушенным видом промолвила Шарлотта.

— Она? Так ты знаешь, кто написал это письмо?

— Думаю, это была мать Джеймса, вдовствующая графиня. Она всегда ненавидела нас с сестрой.

— Но тогда я не вижу смысла в ее действиях. Если она могла скомпрометировать тебя, то почему не сделала этого сразу? Зачем ей нужно было разлучать нас с помощью угроз? Графиня не испытывала ко мне особой любви.

— Я не знаю точно, что двигало ею, но думаю, она просто хотела причинить мне боль, помешать моему счастью. Если бы я выходила замуж не за маркиза, а за местного мясника, то, уверена, она и тогда попыталась бы расстроить свадьбу.

— Но если графиня могла погубить вашу репутацию раз и навсегда, почему она этого не сделала?

— Я полагаю, она не хотела причинять боль своим сыновьям. На мой взгляд, она стремилась лишить нас с Кейти счастья, места под солнцем, но так, чтобы Джеймс и Кристофер не поняли, откуда ветер дует.

Алекс тяжело вздохнул.

— А когда ты поняла, что ждешь ребенка? — спросил он.

— Только после того, как прибыла в Америку. Если бы я узнала об этом раньше, то вряд ли отважилась бы на столь далекое путешествие. На корабле меня сильно тошнило, но я списывала это на приступы морской болезни. Раньше я никогда не путешествовала на корабле. И, лишь добравшись до Нью-Йорка, я поняла, в чем дело.

Шарлотта вспомнила тот ужас, который охватил ее, когда она поняла, что беременна. Устроиться в чужой стране без всякой поддержки было само по себе очень сложно, но теперь ко всем ее заботам прибавились еще хлопоты, связанные с предстоящими родами. Трудности казались порой непреодолимыми. Но ей помогала Джиллиан, а вскоре в ее жизни появился Лукас.

— Ты должна была прийти ко мне и все рассказать. — Алекс произнес эти слова так жестко, что Шарлотта чуть не расплакалась.

— Я не могла рисковать. На кон была поставлена твоя репутация, твоя судьба. Твои родители не скрывали своей неприязни ко мне. Джеймс приложил массу усилий, чтобы светское общество приняло меня и Кейти, хотя лондонская знать так и продолжала смотреть на нас свысока. Крах нашей репутации мог бы отрицательно сказаться на добром имени не только Джеймса, но и твоей семьи.

Алекс резко поднялся и, нервно проведя рукой по волосам, обошел кресло.

— Ты боялась моей реакции? — спросил он, повернувшись к Шарлотте. — Ты думала, что я отвергну тебя?

Шарлотта решила быть с ним до конца честной.

— По правде говоря, в душе я опасалась, что ты изменишь отношение ко мне после того, как узнаешь правду о происхождении моей матери. И даже если сначала ты не придал бы этому значения, впоследствии это могло бы стать ахиллесовой пятой нашего брака. Я боялась, ты станешь сожалеть о том, что слишком дорого заплатил за наш брак. О, Алекс, если бы твоя любовь начала умирать у меня на глазах, я не вынесла бы этого!

После этих слов в комнате воцарилась тишина. Шарлотта не смела взглянуть на Алекса. Она боялась увидеть боль в его глазах.

— Значит, вот какого мнения ты обо мне! — наконец снова заговорил он. — Ты думаешь, что я способен бросить тебя в трудную минуту. Что моя любовь мимолетна, что обстоятельства, которыми мы не в силах управлять — происхождение родителей, например, или образ жизни наших предков, — могут заставить меня отказаться от тебя?

Алекс почувствовал, как его сердце пронзила острая боль. Он любил Шарлотту, а она не доверяла ему! Она не верила, что вместе с ней он может преодолеть все невзгоды и трудности на жизненном пути. И поэтому она бросила его, украла у него пять лет жизни, поскольку все это время скрывала от него существование ребенка.

— О, Алекс…

Шарлотта встала и протянула руку, чтобы дотронуться до него. Но Алекс резко отпрянул. Он не доверял себе, боялся, что стоит только Шарлотте коснуться его, как он сожмет ее в своих объятиях. Нет, Алекс не желал играть с огнем, который мог опалить его своим пламенем.

— Я испугалась и хотела сделать так, чтобы всем было хорошо. Я думала, что бегство — это лучший выход из сложившейся ситуации. Ты понимаешь, в каком положении я оказалась?

Алекс понимал, что Шарлотта находилась в страхе и в ужасе. Но зачем надо было уезжать из Англии? Почему Шарлотта не сообщила ему о рождении ребенка?

— Я понимаю, что тебе нужно было мгновенно принять решение и стремительно действовать, но как можно объяснить пять лет, в течение которых ты жила за океаном?

Если бы она вернулась через два года, он простил бы ее — такова была глубина его боли и любви. Если бы разлука длилась три года, Шарлотта застала бы Алекса на грани самоуничтожения и стала бы для него спасительным оазисом. На четвертый год он наконец обрел ясность мысли и контроль над собой. Тогда Алекс отказался от алкоголя, и боль утраты нахлынула на него с новой силой. В тот момент Шарлотта стала бы для него панацеей от всех страданий. Но в прошлом году он наконец признался себе, что его любовь умерла. И сейчас ее было уже не воскресить.

— Ты могла бы написать мне, и я отправился бы к тебе на первом же корабле, отплывающем в Америку. Я бы отдал за тебя все это, если бы потребовалось! — воскликнул Алекс и обвел рукой свои роскошно обставленные покои.