Барбара Картленд - Медальон для невесты

— Порой мне кажется, что я знаю ее наизусть. Но что меня больше всего поражает в Библии, так это то, что там столько красивых, ярких и сильных женщин! Ярких характером, силой чувства и воли, однако и нежных, любящих… Взять хоть Сарру, она в самом начале! И вообще в Библии женщине уделяется очень большое внимание, она принимает участие в стольких важных событиях! А после Сарры идут Дебора, Юдифь… Вот Юдифь! Вы только подумайте, она в стане врага обезглавливает Олоферна, тайно проникнув на вражескую территорию. Прямо дух захватывает от этих историй! Читала бы и читала… Конечно, не ради трагических сцен… Но такой при всем этом простой и возвышенный слог… Хотя я вот думаю — а что, если бы Юдифь не Олоферна убила, а примирила бы один враждующий лагерь с другим? Может быть, это сделало бы иными и все последующие события? И столько людей остались бы жить, и у них были бы дети… Или такие мои мысли — неправильные? Я не должна думать так примитивно, обыденно, а должна просто читать Библию, запоминать все, что там сказано, и не совершать дурных поступков и не иметь никаких дурных мыслей?.. Так?.. Но мне все-таки очень интересны сильные женщины… Откуда такие берутся? Откуда?.. — Тара помолчала секунду. И снова вздохнула — в этом вздохе звучало разочарование. — Я совсем не такая, хотя мне тоже хочется чему-то у них научиться, у всех этих женщин, у каждой разному.

Вот так Тара, вспыхнул в голове мистера Фолкерка маленький фейерверк. Теперь понятно, чем объясняется ее превосходный английский, даже какой-то по временам неуловимо изысканный, с легким налетом книжности и вместе с тем детской восторженности… Он еще раньше заметил, что речь Тары и ее словарный запас явно не соответствуют тому, что можно было бы ожидать от скромной воспитанницы сиротского приюта. А ларчик просто открывался… Вот она какая, эта юная Тара, которую он везет в замок Аркрейг! Оценит ли ее герцог? Поймет ли?

— В замке его светлости обширная библиотека, — не выказывая тем не менее своего изумления, лаконично проговорил он, желая обрадовать Тару и отчасти успокоить себя. Тара все больше занимала его ум и сердце.

Взгляд у той на мгновение осветился предвкушением и каким-то даже азартом, но тут же погас.

— Не думаю, — сдержанно отвечала она, — что его светлость допустит меня… разрешит мне прикасаться к своим книгам…

— Напротив, я абсолютно уверен, что он охотно даст их тебе почитать, если только ты будешь бережно обращаться с ними, — с горячностью, какой Тара не ожидала от этого господина, возразил мистер Фолкерк. — К тому же у меня у самого неплохая библиотека. Можешь пользоваться ею в свое удовольствие.

— Это правда, сэр? — в голосе Тары смешались восторг и благодарность.

— Да, правда. У меня и при себе есть несколько книг. Как только мы остановимся отдохнуть, я распакую вещи, и ты сможешь выбрать что-нибудь прямо в дороге. Есть даже стихи. Боюсь только, кое-какие из моих книг покажутся тебе слишком скучными.

— Разве могут книги быть скучными? — почти мучительно воскликнула Тара. — Больше всего на свете я люблю читать. Я всегда жалела, что у меня нет денег на газеты, но миссис Бэрроуфилд сказала, что мы не можем себе это позволить.

Мистер Фолкерк еле заметно нахмурился. Он уже решил для себя, что уговорит герцога отправить миссис Бэрроуфилд на пенсию, наняв на ее место разумную, добросердечную, честную женщину. Требовалось только найти кого-то, кто не просто будет заботиться о детишках, но сможет подготовить их к самостоятельной жизни, которая для большинства сирот начинается в двенадцать лет. Но если что и тревожит больше всего, так это явная нехватка в приюте хорошей еды и одежды. Взглянув на Тару, он с облегчением обнаружил, что ее серое платье не только чистое, но и в приличном состоянии. Ясное дело, красотой оно не отличалось, но чего еще можно было ожидать от герцогини Харриет, по приказу которой шилась эта униформа? Основательница «Приюта безымянных» была суровой шотландской дамой, не склонной, по общему мнению, «к разного рода финтифлюшкам». На самом деле, подумал мистер Фолкерк, Тара была бы очень привлекательной, если бы не эта крайняя худоба, которую не в силах скрыть даже черный дорожный плащ.

— Я хочу заключить с тобой уговор, Тара, — неожиданно для себя предложил он.

— Уговор? О чем же? Со мной? — встревожилась Тара и оторвалась от окна.

— Именно. — Мистер Фолкерк загадочно улыбался. — Я одолжу тебе свои книги, если ты согласишься… съедать все, что я буду предлагать тебе во время наших обедов!

У Тары вырвался тихий смешок облегчения.

— Уверяю вас, сэр… я не из тех, кто откажется от еды. И я не жеманна…

Но ее многообещающее заявление, как выяснилось позже, оказалось слишком оптимистичным. Добравшись до Балдока, они остановились на ночь в дорожном трактире. Спальня, которую выделили Таре, превзошла все ее представления о роскоши и удобстве. Вымыв руки и лицо, она переоделась в еще одно серое платье, которое как две капли воды походило на первое. И после этого поспешила в гостиную, чтобы поужинать с мистером Фолкерком.

По нескольким фразам, брошенным ее спутником, Тара догадывалась, что он тоже переоденется к ужину, но она и представить себе не могла, как изменит его вечерний наряд. Она с изумлением взирала на элегантный костюм с длинными полами и туго накрахмаленный муслиновый галстук. Но и этому восхищению суждено было померкнуть, когда она увидела то море еды, которое внесли в гостиную хозяин трактира и две служанки в опрятных чепцах и фартучках с оборками на плечах и по низу.

Первыми подали горячие блюда: густой суп с пряностями, баранью ногу и парочку голубей, поджаренных на вертеле.

От множества закусок у Тары и вовсе разбежались глаза. Тут были холодная говядина, пирог с устричной начинкой, ломоть свинины, студень, который настоятельно порекомендовал им хозяин трактира, несколько жирных цыплят и большой кусок ветчины.

— Думаю, Тара, ты проголодалась не меньше меня, — с довольным видом проговорил мистер Фолкерк, усаживаясь за стол и сглатывая слюну.

Он с одобрением отметил, что Тара немного выждала, чтобы посмотреть, какой ложкой он будет есть, и только после этого принялась за суп.

Ела Тара на удивление быстро. Причем у мистера Фолкерка сложилось впечатление, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не орудовать ложкой еще быстрее.

Как только с супом было покончено, хозяин поставил на стол блюдо с роскошным палтусом. Он долго извинялся, что не принес его раньше, но жена только-только приготовила его «для смены», пояснил он.

— Я знаю, вам должно понравиться, сэр, — сказал трактирщик. — И маленькой мисс это наверняка придется по вкусу.

Мистер Фолкерк заметил, что Тара взяла с блюда лишь пару ложечек рыбы. По взгляду, какой она бросила на него, было ясно — взять больше она просто стесняется, но была бы не прочь. Он ничего не сказал, но, когда дело дошло до баранины, сам щедро наполнил ее тарелку.