Анн Голон - Анжелика. Маркиза Ангелов

— Конечно же, не без помощи того, кого вы прочите мне в мужья.

— Возможно. Поговаривают, что у него разнообразные интересы. Кроме того, он большой ученый и сам сделал чертеж этой паровой машины.

Барон подвел Анжелику к входу в одну из штолен. Он показал ей огромный железный котел, под которым пылал огонь. Из котла в штольню тянулись две довольно толстые, обмотанные чем-то трубы, и то и дело из штольни вздымался фонтан воды.

— Это одна из первых паровых машин в мире. [79] Первая паровая машина была изобретена еще во времена античности. В Новое время, особенно начиная с 30-х годов XVII века, было получено несколько патентов на паровые насосы. В частности, в работе лорда Сомерсета «Сто примеров изобретений» (1661) приводится схема парового насоса для откачки воды из шахт. Эта машина была построена в 1667 году (иногда данные разнятся). С ее помощью мы можем выкачивать подземные воды из штольни. Ее сконструировал граф де Пейрак во время одной из поездок в Англию. Как видишь, для женщины, которая собирается стать жеманницей, лучшего мужа и не найти — ведь он столь образован и остроумен, сколь я невежа и тугодум, — со скорбной миной заключил барон де Сансе. — Добрый день, Фриц Хауэр.

Один из рабочих, стоявших возле паровой машины, снял шляпу и низко поклонился. Лицо мужчины отливало синевой, — за долгие годы работы на рудниках каменная пыль въелась в кожу. На одной руке у него не хватало двух пальцев. Он был невысокого роста, горбатый, и поэтому его руки выглядели чересчур длинными. Маленькие глазки поблескивали из-под спадающих на лоб волос.

— Мне кажется, он похож на Вулкана, бога подземного огня, — сказал мессир де Сансе. — Говорят, нет человека, который лучше него разбирается в породах, залегающих в недрах земли. Возможно, именно поэтому он и выглядит так необычно. Рудничное дело всегда представлялось мне очень таинственным, даже, немного колдовским. Поговаривают, что Фриц Хауэр владеет секретом превращения свинца в золото. Но это было бы уже совсем из ряда вон. Тем не менее, он много лет работает вместе с графом де Пейраком, и тот послал его в Пуату наладить разработки на руднике Аржантьер.

«Опять граф де Пейрак! Везде граф де Пейрак!» — с раздражением подумала Анжелика.

Но вслух сказала:

— Видимо, он потому так богат, ваш граф де Пейрак, что умеет превращать в золото свинец, который ему посылает этот самый Фриц Хауэр. Так почему бы ему не превратить меня в лягушку…

— Дочь моя, вы меня очень огорчаете. К чему насмешки? Можно подумать, что я хочу сделать вас несчастной. В моих планах относительно вашего будущего нет ничего, что могло бы вызвать подобное недоверие.

— Вы правы, отец, прошу простить меня, — с виноватым видом произнесла Анжелика, огорченная искренним разочарованием, которое прочла на лице барона. — Монахини довольно часто говорили, что мои поступки их сильно озадачивают. Я не буду скрывать, что предложение графа не только не обрадовало меня, а наоборот, скорее расстроило. Дайте мне немного времени, чтобы привыкнуть к этой мысли.

Анжелика поймала себя на том, что к ней вернулось чувство снисходительности, которое она всегда испытывала к отцу. У барона был доверчивый нрав и открытая душа. Он охотно поверил словам дочери о том, что она вскоре свыкнется с мыслью о браке и все проблемы уладятся сами собой. На этом барон успокоился, решив как обычно переложить дальнейшие объяснения на плечи Молина. Но Анжелика чувствовала себя все более обеспокоенной и озадаченной.

Продолжая неторопливую беседу, они вернулись к лошадям. Анжелика поспешила сесть в седло, чтобы избежать помощи со стороны чрезмерно предупредительного Николя, и все-таки его загорелая рука прикоснулась к ней, когда он передавал ей поводья. «Все это очень неприятно, — с досадой подумала она. — Его необходимо поставить на место».

Итак, возвращение Анжелики в Монтелу было испорчено.

Она надеялась, что после долгих лет, проведенных в монастыре, вернется туда, где когда-то была так счастлива. Но даже объятия кормилицы Фантины Лозье накануне вечером показались Анжелике не такими трепетными и радостными, как она ожидала. Лицо кормилицы выглядело настолько трагичным, каким оно не становилось даже во время пересказа самых страшных историй. Хотя прошло много лет, и, возможно, кормилица больше не считала, что Анжелика принадлежит к «ее» детям.

И — это правда — в Монтелу больше не было мамы. Неужели, именно смерть матери погасила ту радость, которую могло бы принести ей возвращение?.. Следуя за отцом, девушка придержала лошадь.

По обе стороны от дороги, пролегавшей через низину, цвел боярышник. Его волшебный аромат напомнил Анжелике о детстве и подействовал на нее умиротворяюще.

— Отец, — неожиданно произнесла Анжелика, — я полагаю, вы хотите поскорее получить мой ответ на предложение графа де Пейрака. Мне в голову сейчас пришла одна мысль: позвольте мне встретится с Молином и серьезно поговорить с ним.

Барон поднял голову и посмотрел на солнце, чтобы определить час.

— Сейчас почти полдень, и я думаю, Молин будет рад разделить с вами трапезу. Поезжайте, дочь моя, Николя вас проводит.

Анжелика хотела отказаться от такого провожатого, но потом просто сделала вид, что не обращает на него никакого внимания, и, помахав на прощание отцу, галопом поскакала вперед. Слуга на своем муле очень скоро остался далеко позади. Анжелика позволила себе ослабить узду, разрешив лошади скакать во весь опор, не ощущая контроля наездницы, что могло оказаться весьма опасным на такой ухабистой дороге.

Все внимание Анжелики было приковано к тому, чтобы удержаться в седле, и ей наконец-то удалось избавиться от мрачных мыслей. Временами она улавливала терпкий и пьянящий аромат белых цветов боярышника, а перед глазами мелькали белые и сиреневые кустики примул, словно их посадила внимательная и заботливая хозяйка. Быть может, то была сама волшебница-весна, неизменно возвращающаяся на землю.

Она вдруг вспомнила, как ее отец, говоря о свадьбе, машинально сбивал тростью цветы примул.

Через полчаса Анжелика, проезжая мимо главных ворот замка дю Плесси, пригнулась в седле, чтобы увидеть в конце каштановой аллеи сказочный дворец.

«Филипп», — неожиданно имя кузена всплыло в ее памяти, словно для того, чтобы усилить ее печаль. Она воскрешала в мыслях тот день, когда их с отцом унизили, несмотря на родство, блистательные хозяева этого замка. Резные башенки замка дю Плесси то скрывались, то снова показывались среди густых крон деревьев в парке.

На повороте главной аллеи показался дом Молина. Построенный из красного кирпича, обрамленный белым камнем и покрытый черепицей, он казался солидным и простым, без вычурностей. На пороге появился господин Молин. Анжелика с радостью отметила, что он совершенно не изменился.