Сара Маклейн - Две недели на соблазнение

И дело не только в том, как они выглядели. Просто у них не было ничего общего, кроме похожих золотистых волос. Она была несколько простовата: лицо чересчур круглое, глаза слишком светлые, а губы совсем не идеальной формы. Разница же в росте и телосложении казалась разительной: он был выше шести футов, а она — маленькая и хрупкая, едва достающая макушкой ему до груди. Хотя ему, вероятно, нравилось иметь рядом такую маленькую женщину, которую можно привести в движение щелчком пальца…

Но они не подходили друг другу и в другом отношении. Виноградинка получала удовольствие от танца — это было заметно по веселым искоркам в ее глазах, а Лейтон не улыбался — явно не испытывал ни малейшего удовольствия. Да, он не получал удовольствия от контрданса, он вообще не из тех мужчин, которые умеют чем-либо наслаждаться. Просто удивительно, что он опустился до такого вульгарного времяпрепровождения, как танец.

Они уже находились в нескольких шагах от Джулианы, когда Лейтон встретился с ней взглядом. Это длилось секунду-другую, но все же Джулиана, заглянув в его медово-карие глаза, вдруг почувствовала, как сердце подпрыгнуло у нее в груди. К этому ощущению ей бы уже следовало привыкнуть, но оно не переставало удивлять ее. Ведь она всегда надеялась, что ее чувства к нему мимолетны, что когда-нибудь эти краткие мгновения прошлого станут именно прошлым, ничем иным.

Тихонько вздохнув, Джулиана отвернулась от танцующих и решительно направилась к широким стеклянным дверям и темноте ночи. Без колебаний она вышла на каменный балкон, хотя и понимала, что этого делать не следовало. Она знала: брат и весь остальной Лондон осудят ее за этот поступок, потому что балконы в их глазах — рассадник греха.

Что, разумеется, нелепо. Действительно, почему бы не постоять минутку-другую на балконе? А вот чего ей обязательно надо избегать — так это садов.

Джулиана подняла глаза на ясное октябрьское небо, залюбовавшись сияющими звездами. И тут вдруг послышалось:

— Вам не следовало выходить сюда.

Она не обернулась на голос, который узнала бы где угодно. К ней присоединился герцог. Что ж, ее это не слишком удивило.

— Почему же?

— С вами может случиться все, что угодно.

Она пожала плечом.

— Мой отец часто говорил, что у женщины двенадцать жизней. Как у кошки.

— У наших кошек только девять.

Она невольно рассмеялась.

— А у женщин?

— Намного меньше. С вашей стороны неблагоразумно находиться здесь одной.

— Это было вполне благоразумно, пока вы не пришли сюда.

— Вот почему вы… — Он умолк, не договорив.

— Вот почему я вечно попадаю в истории?

— Да.

— Тогда зачем вы здесь, ваша светлость? Разве вы не рискуете своей репутацией, находясь рядом со мной? — Повернувшись, она увидела, что он стоял в нескольких ярдах от нее. И снова рассмеялась. — Впрочем, не думаю, что на таком расстоянии ваша репутация может пострадать. Вам ничего не грозит.

— Я обещал вашему брату, что огражу вас от скандала.

Джулиана нахмурилась и спросила:

— В этом есть некая ирония, вы не находите? Ведь было время, когда именно вы являлись самой большой угрозой моей репутации. Или не помните? — Эти слова вырвались у нее помимо ее воли.

— Здесь не место и не время обсуждать подобные вещи. — Лицо герцога словно окаменело.

— Никогда не время и нигде не место, не так ли?

Он не ответил и проговорил:

— Ваше счастье, что вас нашел я.

— Счастье? Вы так считаете? Думаю, что вам лучше уйти отсюда.

— А я думаю, вам лучше вернуться на бал.

— Зачем? Полагаете, что если я станцую рил, то они раскроют мне объятия и примут в свои ряды?

Полагаю, они никогда не примут вас, если вы не будете прилагать к этому усилий.

Тут взгляды их снова встретились.

— Вы думаете, я хочу, чтобы они меня приняли?

Он некоторое время молчал.

— Думаю, вы должны хотеть, чтобы вас приняли.

— С чего бы? Ведь вы, англичане, — холодные и бесстрастные люди, больше озабоченные приличным расстоянием между танцующими партнерами, чем миром, в котором живете. Вы думаете, что ваши традиции, ваши манеры и ваши глупые правила делают подобную жизнь желанной, но это не так — они делают из вас снобов.

— Вы ребенок, который не знает правил игры, в которую играет.

Эти слова ее уязвили, но Джулиана не подавала виду. Шагнув ближе к герцогу, она спросила:

— Думаете, я считаю это игрой?

— Думаю, для вас невозможно воспринимать это как-то иначе. Взгляните на себя. Весь высший свет всего в нескольких шагах, а вы стоите здесь, на волосок от бесчестья. — Слова его были жесткими, а черты лица… прекрасными в лунном свете.

— Я же сказала: мне наплевать, что обо мне думают.

— Разумеется, нет. Иначе вас бы уже здесь не было. Вы бы вернулись в Италию и выбросили нас из головы.

Последовала долгая пауза.

Он ошибается! Ей нет дела до того, что о ней думают другие. Ей небезразлично лишь то, что думает он.

Джулиана вновь повернулась лицом к саду, ухватившись за широкие каменные перила и гадая: что было бы, если бы она сейчас убежала в темноту, а потом была бы обнаружена?

— Надеюсь, ваши ладони зажили.

Они вновь вернулись к обмену «любезностями»? Идиот бесчувственный!

— Да, благодарю вас. — Она сделала глубокий вдох. — Вы, похоже, получили удовольствие от танца.

Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил:

— Это было терпимо.

Джулиана тихонько рассмеялась.

— Удивительно, ваша светлость. — Помолчав немножко, она заметила: — Вашей партнерше, кажется, было приятно ваше общество.

— Леди Пенелопа прекрасно танцует.

Стало быть, у Виноградинки есть имя.

— Знаете, а я однажды встречалась с ней. И могу сказать, что подруги у нее не очень-то приятные.

— Я не позволю вам оскорблять ее.

— Не позволите? А кто вы такой, чтобы мне приказывать?

— Я вполне серьезно. Леди Пенелопа — моя будущая жена, и вы будете относиться к ней с уважением, которого она заслуживает.

Джулиана разинула рот от удивления. Неужели он собирался жениться на этом заурядном создании?

— Вы обручены?

— Еще нет. Но на данной стадии это лишь вопрос формальностей.

Да, наверное, это правильно, что он женится на такой безупречной английской девушке. Вот только ей, Джулиане, это кажется ужасно неправильным.

— Признаюсь, никогда не слышала, чтобы кто-то так бесстрастно говорил о браке.

Герцог скрестил на груди руки и спросил:

— А что тут говорить? Мы ведь неплохо подходим друг другу.

Джулиана в изумлении заморгала.

— Неплохо?

Он коротко кивнул.

— Разумеется, мисс Фиори.

— О, сколько страсти! — съязвила она.

Герцог не отреагировал на ее сарказм.

— Наш брак — это деловое соглашение. В хорошем английском браке нет места страсти.