Лесия Корнуолл - Цена обольщения

Эвелин мерила шагами гостиную Марианны в ожидании Сэма. Нет, не Сэма, а Синджона Радерфорда — предателя, насильника и лжеца.

Его послание, доставленное Старлингом, было довольно загадочным. Если она хочет получить деньги за книгу, она должна приехать к Марианне и забрать их.

Эвелин согласилась встретиться со своим бывшим лакеем только из-за денег. Он отдаст их ей, и она уедет, чтобы никогда больше с ним не встречаться.

Когда открылась дверь, Эвелин резко развернулась, готовая дать гневную отповедь, но ее сердце растаяло при виде бывшего любовника. Синджон был одет, как джентльмен, без парика и ливреи. Начищенные сапоги и бриджи из буйволовой кожи делали его ноги длинными и возмутительно стройными.

Эвелин вспомнила, как они обвивались вокруг ее тела.

Ладно скроенный синий сюртук подчеркивал широкие плечи, в которые она вцеплялась, когда он…

Эвелин заскрежетала зубами, прогоняя прочь похоть и заставляя себя разгневаться. Она быстро подошла к Синджону и с силой ударила его по лицу. Сначала он был ошеломлен, потом в его глазах промелькнула боль, быстро сменившаяся чем-то гораздо более опасным.

— Мне нужны мои деньги, — потребовала Эвелин.

Синджон коснулся пальцами губ и посмотрел на оставшиеся на них капли крови.

— Я вижу, Старлинг передал мое послание.

— Так и есть.

Синджон обезоруживающе улыбнулся, и Эвелин ощутила нелепое желание поцеловать его разбитые губы.

— Как ты? — спросил он, словно это был обычный визит вежливости.

Как? Эвелин чувствовала себя ужасно одинокой, мучилась бессонницей и устала от размышлений о том, как будет жить без него.

— Я жду денег за книгу, — вымолвила она. — Принеси их немедленно.

Губы Синджона изогнулись в печальной улыбке, и сердце Эвелин упало.

— У тебя их нет, верно? Но ведь Старлинг сказал, что есть!

Эвелин хотела забрать деньги и оборвать последнюю связующую их нить. Ей было очень тяжело видеть этого мужчину, испытывать боль и искушение. Еще одна минута рядом сними…

— Вообще-то у меня пока нет денег. Покупатель обещал заплатить сегодня. Я не думал, что ты приедешь так рано.

— И где этот джентльмен? Я поеду и заберу деньги сама!

— Вряд ли такой визит можно будет назвать приличным, — возразил Синджон, и Эвелин едва не топнула ногой от того, что он был прав. — Я поеду к покупателю, получу деньги, а потом привезу их в Реншо-Хаус, согласна? — снисходительно произнес Синджон, и Эвелин едва не заскрежетала зубами от досады. — Сегодня вечером, если у тебя нет других планов. Или, может быть, в полночь?

В полночь. По телу Эвелин пробежала дрожь.

Она гордо вздернула подбородок.

— Меня это не устраивает. Я тебе не доверяю. Особенно когда речь идет о пяти сотнях фунтов. Ты можешь прикарманить эти деньги, чтобы сбежать, и тем самым лишишь меня удовольствия лицезреть, как тебя вздернут на виселице за все твои злодеяния.

У Синджона хватило духу улыбнуться, словно Эвелин сделала ему комплимент.

— Возможно, тебе даже позволят открыть люк под моими ногами.

Синджон с силой дернул за ленту колокольчика, и Эвелин поморщилась.

— Сообщите, пожалуйста, его светлости, что я ненадолго уеду по делам с леди Эвелин, — попросил Синджон Норкотта, когда тот возник в дверях.

Эвелин спустилась по ступеням к экипажу. Синджон приятельски подмигнул кучеру Джону, и тот улыбнулся в ответ. Однако, заметив недовольство своей госпожи, тотчас же отвернулся.

Синджон одарил Эвелин дерзкой улыбкой, садясь в экипаж.

— Если это порадует вас, миледи, я поеду внутри, а не на запятках.

Но подобная перспектива совершенно не радовала Эвелин. В глазах Синджона поблескивали озорные искорки, и она сжала руки в кулаки. Как часто она представляла себе, что они путешествуют в экипаже вместе…

Эвелин проглотила смешанное с желанием сожаление и ничего не ответила, когда Синджон занял место напротив нее. Она не смела поднять на него глаза. Вместо этого Эвелин смотрела в окно, точно улица была самым интересным местом в мире, хотя на самом деле все ее мысли занимал сидевший рядом мужчина. Исходящий от него аромат заполнял экипаж. Эвелин слышала, как он дышит, а их колени почти соприкасались. Взгляд Синджона, лаская, скользил по ее телу, и Эвелин с трудом сдерживалась, чтобы не посмотреть на него.

Как только она расплатится с майором Крейтоном и навсегда покинет Лондон, она забудет о существовании Синджона Радерфорда. Эвелин мысленно попросила Бога о том, чтобы он сделал это возможным.

— Тебе холодно? — спросил Синджон, и Эвелин недоуменно посмотрела на него. — Ты дрожишь.

Эвелин поплотнее запахнула полы своего бархатного жакета.

— Мне тепло. Спасибо.

— Но ведь ты не боишься меня, Эвелин, после того, что у нас…

Эвелин бросила на Синджона предостерегающий взгляд.

— Я не желаю это обсуждать!

Синджон немного подвинулся, и его колено коснулось колена Эвелин.

— Что именно ты не желаешь обсуждать? Тот факт, что мы были любовниками, или мое предательство по отношению к тебе?

Прямота Синджона удивила Эвелин. Она посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть в них выражение торжества и мужского самодовольства, но ничего подобного не заметила. Синджон определенно испытывал чувство вины, но пытался скрыть его за дерзкой улыбкой. Во рту у Эвелин пересохло. Извинится ли он? Объяснит ли все сейчас? И что потом? Эвелин посмотрела на свои затянутые в перчатки руки, с трудом борясь с охватившим ее томлением.

— Ты мне лгал!

— В постели — никогда.

Бархатистый голос Синджона успокаивал ее натянутые до предела нервы. Ей хотелось поверить ему, но она не осмеливалась.

— Филипп послал тебя шпионить за мной? Поэтому ты явился в мой дом под видом лакея? Другой причины я не вижу.

— Ты слышала выдвинутые против меня обвинения, Эвелин. Мне нужно было место, где бы я мог спрятаться, и работа.

— Ты мог бы поехать домой. У тебя ведь есть семья.

— Отец отрекся от меня перед моим отъездом в Испанию. Он хотел, чтобы я принял сан священника.

Губы Эвелин дрогнули.

— Ты? Святой отец?

Однако Синджон не обиделся.

— Согласен. Такой образ жизни не для меня. Однако из меня получился неплохой солдат. Мне пришлось остаться в Лондоне, чтобы доказать свою невиновность. Это очень важно для меня. Я готов погибнуть ради великой цели, но не стану отдавать жизнь за то, чего не совершал.

Эвелин сглотнула.

— Ты мог хотя бы сказать мне свое настоящее имя, — произнесла она.

— Но ведь я сказал его тебе, Эвелин. Син. Помнишь?

Эвелин вспомнила. Эти слова Синджона пробудили также воспоминания о том, что у них было, и о том, без чего теперь ей приходилось жить.

— Грех. Очень подходящее имя. Оно стало твоим прозвищем до изнасилования или после?