Тадеуш Доленга-Мостович - Три сердца

«Нет, пан граф, вы ошиблись, обвиняя меня в подлости. Я не хочу давать моральной оценки такого условия. Какими бы причинами вы не руководствовались, по моему мнению, это не оправдывает попытки достичь цели с помощью угроз подобного рода».

И еще более резко и благородно.

«Ваш ультиматум, пан граф, превышает границы моих моральных понятий. Неужели вы действительно не считаете меня джентльменом, если могли предположить, что угрозой лишить денег вы заставите меня отказаться от женщины, которую люблю?»

Или еще иначе.

«Ваш ультиматум — шантаж. В ответ я могу лишь попрощаться с вами и попросить, чтобы вы считали наше знакомство завершенным».

Однако задумавшись, Гого признал, что так категорично решать дела не следует, тогда не останется уже никакой надежды на получение пенсии. Пожалуй, нужно осторожными словами объяснить Тынецкому, что его предложение неделикатное и нечестное, и склонить его к добровольному отказу от ультимативного требования и тем самым усилить по отношению к нему свою позицию.

В действительности Гого не знал, что решила Кейт, не мог надеяться, что она не будет требовать развод и согласится жить с ним, но в любом случае отказ от пенсии был бы бессмысленным легкомыслием.

Когда в обеденное время, садясь к столу, он увидел только один прибор, то спросил:

— Пани обедает в своей комнате?

— Пани плохо чувствует себя, — ответила Марыня, — и вообще не хочет есть.

— Спроси у пани, можно ли войти.

Служанка пожала плечами.

— И спрашивать нечего. Пани сказала, чтобы никто не входил.

Подумав, Гого решил написать ей записку.

«Мне звонил Тынецкий с просьбой о встрече. Пойду в семь. Так как не трудно догадаться, о чем он хочет говорить, а я не знаю, будет ли он говорить от своего имени или у него есть твое согласие, прошу позволить мне зайти на несколько минут. Гого.»

Он вложил записку в конверт и послал Марыню к Кейт. Ее возвращения он ожидал довольно долго и уже начал нервничать, когда служанка вернулась с запиской.

Кейт писала:

«Ни пана Тынецкого, ни кого бы то ни было другого я не уполномочивала вести переговоры от моего имени и касающиеся моих личных дел. Если кто-нибудь будет утверждать, что у него есть какие-то права относительно меня, он сознательно будет говорить неправду. Кейт.»

Тон этой записки привел Гого в изумление. Из нее было совершенно ясно, что с Тынецким, по крайней мере, ее не связывают никакие чувства. Если осознанно она написала после его фамилии «никого другого», то, значит, хотела таким образом подчеркнуть, что не выделяет его среди других. В таком случае вчерашние подозрения не имели никаких оснований? Тогда Кейт не была с Тынецким, потому что Гого ни на минуту не допускал мысли, что Кейт могла сблизиться с каким-нибудь мужчиной, не питая к нему серьезных чувств и не собираясь разводиться с ним. Кейт и мимолетный роман, даже Кейт и флирт казались просто несовместимыми и противоестественными.

«Итак, если не Тынецкий?»

Гого вспомнил поочередно всех тех, кто мог входить в круг его подозрений. Фред?.. Полясский?.. Стронковский?.. Нет, наверняка никто из них.

«Неужели же я ошибался и совершенно несправедливо подумал о ней? Почему же она тогда вернулась такая восторженная и разгоряченная?»

Во всяком случае, идя на встречу с Тынецким, Гого кардинально поменял свои догадки о предложении, которое ему сделает Роджер. Может, как кузен он начнет уговаривать отправить Кейт отдохнуть за границу или в Пруды. А возможно, он хочет уменьшить пенсию или же оплатить его долги, о которых узнал каким-то образом? Из записки, написанной Кейт, можно было предположить, что разговор ни в коем случае не коснется Кейт. Гого считал Тынецкого тактичным и сдержанным. Не сомневался он также и в том, что такой человек без согласия никогда не попытается выступать от имени Кейт, если бы даже был в нее влюблен. Да и это предположение, как сейчас представлялось Гого, было относительным.

Правда, Тынецкий не скрывал особой симпатии к Кейт. Он действительно любил бывать в ее обществе и проводить много времени с ней. Его не видели с другими женщинами, но это еще не говорило о том, что он влюблен в Кейт, ни тем более, что он ее любовник или собирается стать ее мужем.

После таких размышлений Гого встретился с уже ожидавшим его Тынецким значительно теплее, чем настраивал себя заранее.

— Извините, но мне кажется, я не опоздал.

— Нет-нет. Сейчас семь часов ровно, это я пришел раньше.

Они сели за столик в конце длинного зала, где никого не было. Официант принес две чашки черного кофе и ушел.

— Прежде всего, — заговорил Гого, — я должен поздравить вас с успехом. Я, конечно, был вчера на премьере. Великолепно, просто грандиозно. Это общее мнение. Публика безумствовала. Сегодняшние газеты пишут, что подобных оваций не было в Варшаве очень давно. Так что мои искренние поздравления.

— Спасибо…

— Все предсказывают вам большой успех в будущем. Во втором акте зрители плакали, да я и сам, что там говорить, был взволнован. Мушкат сказал, а он уж знает толк в этих делах, что спектакль пойдет по всей Европе.

Гого умолк и закурил. Прошло достаточно времени, когда Тынецкий тихим и спокойным голосом объявил:

— Я люблю вашу жену…

Долгое молчание обрушилось на них. Они не смотрели друг на друга. Наконец Гого пробурчал:

— Извините… но подобные… признания…

— Я счел необходимым начать с этого, — сказал Тынецкий. — Хотя то, что я люблю вашу жену, непосредственно не связано с делом, о котором я собираюсь говорить. Мне не хотелось скрывать от вас причин, какими я руководствуюсь.

— Извините, — произнес Гого, — но зачем вы рассказали о своих чувствах, когда, как вы утверждаете, это не связано с делом?.. Если позволите, то я хотел бы попросить, чтобы мы исключили из пашей беседы особу моей жены.

— К сожалению, это невозможно, поскольку о будущем пани Кейт я как раз и намерен с вами поговорить, — жестко возразил Тынецкий. — Я мог бы выступить в качестве ее родственника, однако предпочитаю делать все открыто, потому что люблю ее и желаю ей счастья. Я люблю ее давно, с тех самых пор, когда впервые увидел в Прудах. Вы помните день переговоров с адвокатом Гимлером и мой категорический отказ назначить вам даже самую маленькую пенсию?

— Помню.

— Помните вы и то, что на следующий день неожиданно для всех я изменил свое решение и согласился выплачивать вам ее.

Гого усмехнулся.

— А сейчас вы опять изменили свое решение?

— Вовсе нет. Но вам известно, почему я поменял его тогда?

— Нет.

— Исключительно потому, что я узнал о решении пани Кейт выйти за вас замуж. Правда, мне не верилось, что она может быть счастлива с вами, но мне хотелось, чтобы она была обеспечена и ни в чем не нуждалась, а говорю это вам из желания доказать, что не с сегодняшнего дня начинается моя забота о ней.