Виктория Дал - Это всегда был ты…

— Конечно! — воскликнула она, хотя уже много лет не думала о ней. — Она меня всегда поражала. Еще ребенком была такой красивой и очень сдержанной. Если б меня попросили угадать, я бы сказала, что она вышла за какого-нибудь прекрасного заморского принца.

— Напротив, за нетитулованного джентльмена.

— Поверить не могу.

Эйдан подмигнул:

— Представь, мы тоже. Но она любит его. Даже я теперь это вижу.

— А ты, Эйдан? Не женился?

— Нет.

Встревоженная тем восторгом, что затрепетал в ее душе, она заставила себя непринужденно улыбнуться.

— Но ты ведь наверняка пользуешься популярностью среди женщин?

— Слухи об этом, разумеется, преувеличены.

Кейт ждала, что он продолжит, но Эйдан больше ничего не сказал. Горло ее напряглось. Ей ужасно хотелось спросить, почему он так и не женился, но она не могла заставить себя произнести ни слова. Это не ее дело.

— Что касается твоей семьи…

Кейт резко вздохнула и отступила назад.

— Что ты имеешь в виду? Ты же обещал не рассказывать им…

— Я держу слово. Но насколько мне известно, у твоей матери все хорошо. Изредка вижу твоего брата в Лондоне. Ты совсем не хочешь их видеть?

Кейт не закрыла глаза, хотя веки на мгновение опустились. Ее раны старые и уже давно зажили. Что толку ворошить прошлое?

— Нет, — прошептала она. — Мы с братом никогда не были близки.

Даже если б у нее и было желание возобновить отношения, она не может. Тогда с ее маскарадом будет покончено, разумеется. Но более того, если Джерард распространил свою клевету на нее, родные наверняка слышали.

Эйдан придвинулся ближе и положил ладонь ей на локоть:

— С тобой все в порядке?

— Да. Спасибо, что привез дедушкины часы.

— Я хотел вернуть их тебе. И еще раз тебя увидеть, — сказал он.

Его тихие слова эхом разнеслись в маленькой комнате, но нежные нотки в голосе, должно быть, ей только послышались.

— Я искренне тебе благодарна. — Она отвернулась от него, давая понять, что Тема беседы исчерпана, что ему теперь лучше уйти. Намек был более чем очевиден. Он не мог ошибиться. Она съежилась, когда он не ответил. — Это было очень любезно с твоей стороны.

— Звучит слишком банально.

Кейт кивнула и прислушалась к осуждающему молчанию, воцарившемуся вновь. Краем глаза она видела его пристальный, напряженный взгляд.

Бесконечно долгая минута прошла, прежде чем Эйдан вздохнул и пошевелился.

— Я надеялся, мы могли бы быть друзьями.

В отчаянии уставившись в стену, она плотно сжала губы.

— Когда-то ты была моим лучшим другом, Кейт.

Легкие ее напряглись, чтобы втянуть воздух через одеревеневшее горло, мышцы дрожали от подавляемых эмоций. Она твердила себе, что хочет только уединения, хочет быть одна, но его слова опровергли эту ложь. Если б он попросил стать его любовницей, она бы без колебаний прогнала Эйдана. Но быть друзьями, как когда-то… Эта мысль пробудила в ее душе невыносимую тоску.

Горячие слезы обожгли глаза. Она поднесла дрожащую руку ко рту как раз, когда его руки обняли ее. От его шерстяного сюртука пахло снегом и соленой водой.

— Прошло слишком много времени, — прошептала она сквозь слезы.

— Чепуха. Не существует ни одной причины, по которой мы не можем поддерживать отношения.

— Я не видела тебя десять лет! — в отчаянии повторила она.

— Что было, то прошло, Кейт. И ты, и я, мы теперь другие люди. — Эйдан погладил ее по волосам, успокаивая растрепанные нервы. — Я не хочу снова потерять тебя. У меня не было ни одного настоящего друга с того дня, как ты уехала из Англии.

Он не мог знать, что значило для нее услышать, что никто никогда не заменил ее в его жизни, так же как никто не занял его место у нее в сердце: Эйдан нуждается в ней, и, видит Бог, он тоже ей не безразличен. Но можно ли верить ему? Когда-то она не сомневалась в этом, но ее отец, время и расстояние разрушили все.

И все же старые сомнения не могли поколебать Кейт, когда его руки обнимали ее.

— Я замужем, не забывай! — выдохнула она в последней попытке оттолкнуть его.

— Знаю.

Это ужасно и неправильно. Нужно было бы отослать его прочь, но она сомневалась, что у нее хватит сил сделать эго еще раз. Кейт вдохнула его запах, такой знакомый, и ощутила полнейший ужас, как перед прыжком с неизвестной высоты. Но ведь она заслуживает этой малости, не так ли?

Сделав глубокий вдох, она решилась-таки.

— Завтра я собиралась погулять по берегу реки. По воскресеньям магазин закрыт.

Эйдан замер, не шевелясь, потом тело его ожило и медленно расслабилось.

— Готов составить компанию.

Смущенно шмыгнув носом, Кейт кивнула, не в состоянии говорить из-за спазма, сжавшего горло. Они будут друзьями, сказала она себе твердо, когда сердце заплясало в груди. И ничего больше.

Более сумрачного дня ему еще никогда не доводилось видеть. Серый свет, серый песок, серые камни, серая вода. И Эйдан был уверен, что его замерзшие пальцы ног сделались того же пугающего сероватого оттенка. Глядя, как Кейт легко и бодро шагает с ним рядом; он в недоумении гадал: идет ли она по тому же замерзшему берегу, что и он. Яркий румянец играл на ее щеках, а глаза, казалось, рассыпали золотистые искры.

— Жуткая холодина, — простонал он.

— Да, ты уже жаловался.

Она устремила безмятежный взгляд на водную рябь с легкой улыбкой на лице.

— Похоже, надо напоминать об этом.

Ее улыбка сделалась шире, когда она повернулась к нему.

— Тебе стоит пойти домой и согреться. Мы можем погулять в другой раз… когда будет теплее.

— Дело не в том, что мне холодно, — возразил Эйдан как можно рассудительнее. — Я же о тебе беспокоюсь.

— Я чувствую себя прекрасно. У тебя же, напротив, зуб на зуб не попадает.

Это, казалось, так веселило ее, что Эйдан не мог не рассмеяться.

— Почему это тебя так радует?

— Ты бы меня понял, если б столько лет жарился под тропическим солнцем!

— Наверное, ты права, — согласился Эйдан, довольный если не погодой, то по крайней мере ее восторженным энтузиазмом. — И если ты в состоянии восхищаться такой погодой, боюсь, моя гордость не позволит мне сдаться и уйти.

— Какой любезный провожатый!

Улыбка ее была дерзкой, расслабленной.

Эйдан буркнул что-то подходящее случаю, но душа его втайне пела и ликовала. Сегодня Кейти совсем другая. Улыбается легко и непринужденно и берет его за руку свободно, безо всякой настороженности.

Его предложение платонической дружбы, судя по всему, успокоило ее, рассеяло напряжение, нависшее над ней, словно черное грозовое небо. С его стороны оно не было пустым. Она на самом деле была его последним настоящим другом, и он скучал по той легкости, по тому покою, которые ощущал с ней рядом.

— Сколько ты пробудешь в Лондоне на этот раз?