Джулия Энн Лонг - Граф-пират

Вайолет почувствовала облегчение и благодарность.

Ей стоит быть осторожной. Она заставила себя посмотреть Флинту в глаза, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Во время одного из них сложенный листок царапнул ей кожу.

— Не знаю. Наверное, он прибежал из кухни. Он решил, что я его мама. Назвал меня мамой. Думаю, он имел в виду «мадам».

— Он назвал вас мамой?

Голос графа был чуточку удивленный и насмешливый.

— Почему вас это развеселило?

— Вы уже могли бы стать матерью.

— Спасибо за замечание, — сухо ответила Вайолет.

— Вы любите детей?

— Я отношусь к ним спокойно.

Флинт снова взглянул на нее, пытаясь понять. Его лицо было серьезным, мягким и задумчивым, и отчего-то Вайолет вдруг особенно остро ощутила его прикосновения; теплую руку, лежащую на талии, пальцы, сжимавшее ее ладонь, а ведь с другими она танцевала совершенно механически. Она чувствовала себя как-то иначе, ведь так прежде до нее никогда не дотрагивались. На какой-то головокружительный миг Вайолет потеряла нить разговора, но ей было все равно. Так не похоже на нее, потому что раньше она никогда не утрачивала самообладания.

Внезапно она узнала это чувство: такое уже было, когда она впервые увидела море. Ощущение покоя, дикой красоты, в которой не было ни капли безмятежности, просто бесконечная способность к изменению.

Она заставила себя вернуться к реальности, рассерженная и испуганная, словно сбитый с толку ребенок.

— У вас есть дети? — резко спросила Вайолет.

Слишком прямой вопрос мужчине, который не был женат и не знал своего отца. Но Вайолет не желала быть вежливой. Она хотела вернуть их обоих на землю.

Лицо графа стало совершенно неподвижно. Совсем как в тот миг, когда она назвала его дикарем.

Вайолет презирала себя. Ее охватило раздражение, потому что никогда раньше она не испытывала неприязни к себе.

Еще одно новое чувство, познанное ею благодаря графу. Словно Вайолет была ящиком Пандоры, а он его открыл.

— Не знаю, — наконец тихо ответил он.

Два простых слова и таких ужасающих. Конечно, большинство мужчин, принужденных дать честный ответ, сказали бы то же самое.

Вайолет пожалела, что спросила его, и, как обычно, растерялась.

— Я не вел себя опрометчиво, — добавил он.

Боже! Вайолет не желала слышать никаких объяснений. Ей не хотелось представлять его с женщинами.

— Конечно, нет, вы просто мужчина. Не улыбайтесь.

Но было уже слишком поздно, и его лицо озарила улыбка. На этот раз она была незлой, а почти нежной. Граф умел без усилий предугадывать течение беседы и парировать улыбкой, словом или молчанием любую попытку Вайолет понять его. Ей следовало бы разозлиться, но она не злилась.

Напротив, она была напугана.

Вайолет на миг опустила взгляд, пытаясь разобраться с охватившими ее чувствами, но перед глазами вновь возник белоснежный галстук графа. Она сделала вдох, и одновременно с ней то же проделал граф Эрдмей. Дыхание ароматнее, чем вино, чем коньяк, чем морской воздух. Вайолет утратила дар речи.

— Вы бы хотели иметь семью? — спросила она, глядя на его галстук.

— Да, — тут же отозвался он.

Она удивленно подняла голову.

— Почему вас это удивляет? Разве я не могу мечтать о том, что есть у многих?

— Конечно, — поспешно произнесла Вайолет.

Ее голос прозвучал слишком мягко, потому что граф посуровел. Он не терпел фамильярности.

— С Фатимой?

К удивлению Вайолет, в ее голосе слышался оттенок язвительности.

Он скривил губы в усмешке, явно довольный.

— Все может быть. Просто мне нужны жена, земля и средства, и тогда мы сможем родить наследников.

Просто! Вайолет вспомнила легенду о возникновении рода Редмондов, вражду с семейством Эверси, по преданию длившуюся с 1066 года. Слово «просто» не относилось к ее семье.

— Но ведь вы граф. Разве вы не можете найти себе более знатную спутницу?

— А разве я не могу делать то, что мне заблагорассудится, будучи графом?

— Возможно, — мрачно согласилась Вайолет.

Граф снова улыбнулся, как будто не мог сдержаться. Морщинки в уголках глаз становились глубже, и это притягивало Вайолет.

— А вы не мечтаете о семье, мисс Редмонд, о детях, которые будут называть вас мамой?

Она задумалась. Чтобы завести семью, необходимо выйти замуж, а Вайолет не могла представить мужчину, который подходил бы на роль ее мужа, такого мужчину, из-за которого отец не отрекся бы от нее.

— Наверное, да.

Вайолет помедлила, но через мгновение поняла, что сказала правду, хотя и не знала, откуда пришло это ощущение.

— О такой семье, как ваша?

Вайолет подумала о своих родителях, их сложной и таинственной жизни, об исследователе Майлзе, его очаровательной супруге Синтии, о том, как они нарушили традицию в семействе Редмонд, о Джонатане, высокомерном негоднике, почти ровеснике Вайолет, о пропавшем Лайоне, этом проклятом Лайоне, чья записка так царапала ее кожу под платьем, что ей срочно было нужно подняться наверх и попытаться его найти.

Вайолет так любила их всех и отчаянно желала, чтобы все оставалось так же, как до исчезновения ее брата.

— Нет, — на удивление твердо ответила она. — Если и мечтаю, то совсем о другой.

Граф тоже казался удивленным. Он собирался что-то сказать, но тут музыка стихла и он грациозно завершил танец.

Вайолет слишком поспешно попыталась выдернуть руку.

Естественно, он тут же сжал пальцы. На мгновение его глаза потемнели: то ли от вспыхнувшего подозрения, то ли умоляюще. Он пристально смотрел ей в лицо.

«Смотрите, лорд Флинт». Вайолет не отвела взгляда, вздернула подбородок. Ради Лайона она постарается сохранить непроницаемый вид.

— Мне надо воспользоваться…

Вайолет деликатно замолчала. Она не собиралась говорить графу, что ей нужно в туалет. Она не обязана объясняться. Ради всего святого, она же не пленница.

Она опять попыталась выдернуть руку и сердито приподняла брови.

Граф нехотя отпустил ее с таким видом, словно они уже больше не увидятся.

Вайолет знала, что он смотрит ей вслед, когда повернулась и попыталась спокойно дойти до бесконечной лестницы.

Она распахнула дверь в спальню и тут же стала вытаскивать из платья записку Лайона, одновременно нащупывая на письменном столе перо и чернила.

Обведя кружком букву Y, она посыпала ее песком, потом начала писать: добавила «но» и нахмуренную рожицу с бровями домиком (она была сердита на него) и сердечко (Вайолет все-таки любила Лайона). Времени было мало, но Вайолет успела нарисовать W, плюс и глаз: «Почему?» — и посыпать рисунок песком. Она не надеялась, что Лайон сможет ответить на ее вопрос с помощью рисунков.

Внезапно до нее донеслось тихое шуршание. Кто-то был в комнате. Вайолет застыла. По коже побежали мурашки.