dfgfg

— Как распорядился Сэм, они попали сегодня в автомобильную аварию, когда вместе с остальными туристами наслаждались видами побережья Сент-Огустин, — мягко произнёс Малыш, — Их нужно вернуть семьям. Это лучший способ.

Грейс кивнула и наклонилась вперёд, пока её лоб не коснулся плеча Алексиоса.

— Спасибо за всё, — произнёс Алексиос, и девушка почувствовала лбом вибрацию от его голоса. — Вы останетесь?

— Мы никуда не уйдём, пока Сэм не вернётся и не даст нам дальнейшие указания. Если вы не возражаете, я сделаю себе большую кружку кофе. Мы очень торопились сюда, я не успел по пути никуда заскочить.

Грейс подняла голову, которая вдруг будто стала весить тысячу фунтов.

— Конечно, чувствуйте себя как дома. Что найдёте — всё ваше. Спасибо вам за всё.

Алексиос повернулся и сгрёб её со стола, не обращая внимания на слабые протесты. Как бы ни был силён выброс адреналина в битве, с тех пор прошло уже много времени. Изнеможение, потеря крови и глубокая скорбь отобрали остатки сил Грейс.

— Я вам тоже благодарен, — сказал Алексиос Тайни. — Я помогу Грейс устроиться, чтобы она могла отдохнуть, а потом присоединюсь к дозору.

Великан кивнул и шагнул в сторону, чтобы освободить выход из комнаты.

— У нас много людей, мы сами справимся с охраной. Я, конечно, понимаю, хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам. Но если ты желаешь перед этим немного отдохнуть, я присмотрю за вами. Мы также позаботимся о вашем человеке и пленнике.

Алексиос снова поблагодарил Тайни и направился по коридору, неся Грейс на руках с такой лёгкостью, будто она ничего не весила. Она чувствовала, как ее охраняют, о ней заботятся и лелеют. Это было нечто новое.

Её даже испугало, насколько ей это понравилось.

Глава 17

Алексиос шел к комнате Грейс, неся ее на руках. Ее лицо, на фоне черных волос, было мертвенно-бледным, вероятно от обильной кровопотери. Он должен был настоять, чтобы она поехала к доктору вместе с Сэмом. Кажется, он нередко проигрывает в спорах с ней.

Что доказывало: чувства и здравый смысл несовместимы.

— Грейс, нам надо поговорить, — начал он и тут же услышал раздражающее гудение где-то в области ее талии.

— Пожалуйста, поставь меня, нужно достать телефон из кармана. Наверное, это Сэм.

Он кивнул и осторожно опустил ее на пол, чтобы она смогла достать телефон. Она прислонилась к нему, и Алексиосу это слишком понравилось. От того, что был ей необходим, он почувствовал тепло дома и камина, а не пламя голода и желания, которое испытывал к ней во время спарринга.

И это тепло было опаснее пламени.

Она кратко поговорила по телефону, в основном задавая вопросы, поэтому он не понял, что сообщил другой участник разговора. Потом Грейс закрыла крышку телефона и запихнула его обратно в карман.

— Это Сэм, — сообщила она, проводя рукой по волосам. — Все хорошо. Нет, не хорошо, но лучше. Ты знаешь, о чем я говорю. Доктор обо всех позаботится. Он сказал, что раны не настолько серьезны, чтобы отправлять кого-то в больницу. Кажется, тот доктор в своей преданности Сэму не уступает Тайни. Другими словами: никто не станет сообщать о нападении в полицию или паранормальным оперативникам.

— Сэм хороший человек. Так что само собой разумеется, что он смог заслужить подобное уважение и доверие, — ответил Алексиос, подталкивая ее к открытой двери в ее комнату. — А теперь, когда ты услышала все новости, пора отдохнуть.

Она упрямо покачала головой.

— Нет, я должна помочь тебе. Я должна быть в дозоре или хотя бы простоять одну смену. Я же тут главная, я не могу провалить это задание.

Но сделав шаг вперед, она зашаталась, ее тело явно израсходовало свои резервы.

— Даже командующим надо отдыхать, когда они ранены. Поверь мне, если будешь изображать непобедимую воительницу, то ничем хорошим это не закончится. Усталость и ранения обычно приводят к ошибкам, совершенным по невнимательности, — он нежно убрал от ее лица прядку волос, засунув за ухо, восхищаясь изяществом ее уха и подбородка. Такая хрупкая элегантность у такой бойкой женщины. — Отдохни сегодня, чтобы завтра вновь приступить к обязанностям командира, — решительно посоветовал он.

Она открыла рот, но потом закрыла, не сказав ни слова, хотя возражения прямо вертелись на кончике ее языка. Она споткнулась, и он крепче обнял ее за плечи и повел к кровати. Она упала на кровать, потом села, согнулась, чувствуя разочарование и одиночество.

— Я не могу этого сделать, — прошептала Грейс. — Я замечательный солдат армии, но я плохо подхожу на роль командира. Люди умерли, и их смерть на моей совести.

Он встал перед ней на колени и взял за руки.

— И это правильно. Они заслуживают того, чтобы остаться в твоей памяти и сердце навсегда. Они сами решили участвовать в борьбе, понимая, что она полна опасностей. Ты не можешь защитить взрослых людей от последствий их выбора. Ты можешь лишь почтить их самопожертвование, не забывая о них.

Она, наконец, посмотрела на него. Ее глаза, мерцающие непролитыми слезами, казались огромными на ее бледном, усталом лице. От ее взгляда волна боли пробилась к чему-то в его груди, что было закрыто, словно люк на судне, попавшем в шторм.

— Я даже не знаю, как спросить об этом, — сказала она. — И часть меня понимает, что я этого не заслуживаю. Но… Не обнимешь ли ты меня? Совсем ненадолго?

— Грейс, — с благоговением произнес он ее имя. — Я как раз собирался тебя о том же попросить.

Осторожно, очень осторожно, он сел на край постели рядом с ней и раскрыл свои объятия. Она, вздохнув, прижалась к нему, положив голову на плечо. Он чувствовал нежное тепло ее дыхания на шее, и хотел лишь защитить ее. Хотел, чтобы никогда больше Грейс не пришлось снова столкнуться с такой трагедией. Ни с трагедией, ни с болью, ни с опасностью.

Он уже желал, чтобы она была потомком Афродиты, а не Дианы. Красавицей, которая была бы рада держаться подальше от опасности, а не привыкшая охотиться. Но тут она посмотрела ему в глаза, дрожаще улыбнулась, и он понял, что в ней есть и красота, и сила духа.

И тут Алексиос пропал.

— Я собираюсь тебя поцеловать, — сказал он, но потом подождал, не зная, чего ожидать: отказа или позволения. Не зная, чего больше он опасался услышать.

— А я тебе позволю, — прошептала она. Но не стала ждать, пока он ее поцелует. Вместо этого, она сама прижалась губами к его губам, и от нежного прикосновения, внутри него разгорелся большой пожар.

Он хотел ее поцеловать, завладеть ею, поставить на ней свое клеймо. Инстинкты сражались со здравым смыслом и заботой; нужно было обращаться с ней нежно, ведь Грейс ранена. Примитивный голод, древнее человечества, древнее самой Атлантиды, требовал удовлетворения. Он немного отодвинулся, выиграв сражение со своей темной половиной, но она отказалась отпустить его. Она подвинулась еще ближе к нему, так что почти оказалась у него на коленях, запустила пальцы ему в волосы и притянула к себе его голову.