Серж Голон - Дорога надежды

Ибо комната не переставала быть ареной тысяч напряженных жизней, проживаемых теми, кто имел право в нее входить. Минуты воодушевления, взволнованности, лиризма, священного ужаса, спокойной, искренней близости можно было испытать, казалось, лишь там, и это привлекало к дому миссис Кранмер половину города, а также бесчисленное количество делегаций от команд, стоявших на якоре кораблей в порту. Так, пришлось принять матросов с «Радуги», «Мон-Дезер» и «Рошле», многие из которых вошли в состав отряда графа де Пейрака, когда он отправился к дому квакерш за помощью своему умирающему сыну; все они, гордые и суровые матросы, взволнованные странной одиссеей, желали воочию убедиться и насладиться созерцанием «воскресшего» этой ночью – Ремона-Роже де Пейрака де Моррен д'Ирристрю. Были и такие, которых необходимость удерживала в этих местах, например, две бесценные кормилицы – сноха Шаплея для Глориандры и акадка Иоланда для Ремона-Роже, одна в сопровождении своего мужа-индейца, другая – крепышки Мелании, затем слуги дома, нанятые для текущих дел, Агарь, плетущая венки и разбрасывающая по полу цветы, маленькая Онорина, которую невозможно было удалить, ее ангел-хранитель Северина и, разумеется, сама миссис Кранмер… К этим визитам прибавлялись посещения близких знакомых, которые также претендовали на безусловное право присутствия: кто по привычке давней дружбы, кто важности должности, давно уже занимаемой на службе у мадам де Пейрак, исполнившись решимости отправлять ее, несмотря ни на что. Еще был Куасси-Ба, задевавший султаном своего праздничного тюрбана балки на потолке, возникавший у изножия кровати с кофейными принадлежностями и маленькими фаянсовыми чашечками на деревянных подставках, украшенными филигранным серебряным рисунком. Ему помогали Тимоти и еще один негритенок со свирепым взглядом, разукрашенный по самый лоб голубыми татуировками, которого они купили на рынке в Род-Айленде. Еще в углу можно было видеть Эли Кемптона, сбывавшего мускатные орехи акушерке-ирландке и заверявшего ее, что это не деревянные шарики-обманки вроде тех, которые порой осмеливаются продавать под видом этого товара его коллеги-разносчики из Коннектикута, и Адемар, который, проходя через весь город в форме французского солдата, гордо приносил из «Голубого якоря» блюдо с требухой собственного приготовления по каенскому рецепту, затем Шаплей со своей неизменной остроконечной шляпой на спине, книгами и многие другие…

Северина, чрезвычайно энергичная, тормошила чересчур медлительных служанок в голубых юбках, вносила подушки, обернутые в чистое, простыни с кружевной отделкой, чтобы Анжелика могла, как королева, принимать своих подданных.

Будучи истинной уроженкой Рошле и гугеноткой, Северина обожала хорошее белье и беззастенчиво хозяйничала в шкафах миссис Кранмер. Эта последняя считала ниже своего достоинства обнаруживать какое бы то ни было недовольство, и Анжелика, не желая бередить скрытых ран, и без того ежедневно воспалявшихся у ее гостеприимной хозяйки, постоянно заговаривала с ней и рассыпалась в бесчисленных благодарностях.

Она видела, как миссис Кранмер рыдала в платок, когда ей сообщили о ее смерти, и это воспоминание делало ее снисходительной к бедной женщине.

Все любили ее, все, она была счастлива видеть их, особенно поначалу, стараясь никого не обидеть, однако все же была признательна двум «ангелам» за то, что они оберегали минуты покоя ей и ее мужу.

Анжелика не уставала смотреть на крохотные личики, такие очаровательные, что ими нельзя было не восхищаться. «Кто вы, маленькие граф и графиня?» Им суждено было изменить ее жизнь. Достаточно было взглянуть на их высокомерные мордашки, и становилось ясно, что им предстоит занять не последнее место в мире и истории, а о ней, Анжелике, будут упоминать лишь как о матери удивительных близнецов де Пейрак.

Но не является ли все это плодом ее воображения? Что, если это демонстрируемое сосунками высокомерие всего-навсего результат тех усилий, которые они прилагают для того, чтобы удерживать в вертикальном положении свои слабые головки?

Она смеялась: «Мои сокровища!»

Малыш с круглым затылком, чуть покрытым бледным пушком, был ближе ей, так как она прижимала его к себе, умирающего, и думала, что не перенесет этой муки.

Она стремительно повернулась к Жоффрею, сидящему рядом.

– Как это страшно быть матерью, – прошептала она, растерянно глядя перед собой большими светлыми глазами. – Простите меня, милый мой повелитель: мне кажется, что в эти жуткие часы, когда он умирал на моих руках, я совершенно забыла о вас.

– А я спрашиваю себя: не тяжелее ли быть отцом? – шутливо заметил он, как бы желая ослабить впечатление от пережитого потрясения. – Ибо в эти часы забытье было даровано вам, а не мне. Есть страдания, которые парализуют память, способность суждения. Вы оказались их жертвой. Я же пережил всю бесполезность своего здоровья, своей силы перед лицом вашей слабости и угрозы смерти. Разумеется, и для меня жизнь опустела и обесцветилась, стала мучительнее и опаснее, чем во время самого свирепого урагана или беспощадной битвы. Но я ни на минуту не забывал, что в ней оставались вы, и лишь это имело значение. Спасти вас и ваших малюток, а также Онорину, которая никогда бы не пережила вас. Такой исход я не имел права не только допустить, но даже предположить. Взяв на себя ответственность за ваше спасение, я… оставался безоружным.

– И тогда он приехал за нами, – сказали Рут и Номи.

– Кто?

– Черный Человек! Французский пират из Голдсборо. (Они прыснули от смеха.) Это всего лишь шутка!.. Никакой он не пират и не Черный Человек! Мы любим его.

Теперь, когда она знала их историю, она могла представить себе Жоффрея де Пейрака, торопливо идущего к проклятой хижине на опушке леса в сопровождении небольшого отряда под шелестящим сводом деревьев в сумраке гигантских салемских вязов, остановившегося перед выложенным из камней кругом.

Он упал на колени, он, отказывавшийся склониться даже перед королем, и прокричал, протягивая руки к дому колдуний:

« Придите! Придите! Заклинаю вас, мои возлюбленные сестры! Спасите моего умирающего сына!»

Анжелика улыбалась, глядя на Ремона-Роже. Это крошечное существо, только-только родившееся, даже не нареченное, уже было для него умирающим сыном!

– Вы знали об их существовании? Вам было известно об их даре? Вы были с ними знакомы?

– О! Мне кое-что известно обо всех американских секретах, – со смехом сказал он. – Это входит в мои обязанности! Если я хочу сохранить и спасти своих близких на этой дикой земле, я просто должен знать тайны Америки…

Ее настоящие тайны.