Эмилия Остен - Жених для дочери

И что эта девчонка в нем нашла? Он ведь даже не говорил с ней ни разу, а если и перебросился парой фраз, то совершенно этого не помнил. Он ее вообще в упор не видел, пока Моника ему не сказала. Женщины быстрее замечают внимание других женщин, и леди Дьюли, сверкая шоколадными глазами, насмешливо поведала другу, что его просто преследует одна девчонка.

Дочери лорда Меррисона были всеобщим посмешищем. Если кому-то из дебютанток хотели привести в пример «неправильную» леди, то сестры Меррисон для этого служили наилучшим объектом. В обществе, где все усилия направлены на то, чтобы флиртовать, весело проводить время и сочетаться удачным браком с подходящим человеком, простые платья, строгое поведение и отсутствие пудры и мушек на лице считались оскорблением. Эдвард ненавидел пудриться и не носил парик, перевязывая волосы медного оттенка атласными лентами, однако компенсировал сии недостатки умением себя вести, исключительной любвеобильностью и знаками внимания, которые оказывал дамам. Проще говоря, лорд Картрайт был повесой, за долгие годы заработавшим себе определенную репутацию, полностью его устраивавшую. Его и за глаза, и в глаза частенько называли лорд Щегол — эта птица своим пением подманивает насекомых, а Эдвард так подманивал женщин. Обаянием. В среднем он покорял по женщине в неделю, ни с кем подолгу не задерживаясь и никому ничего не обещая. «Фарфоровый век» оправдывал его и поощрял, быть нынче у кого-то в любовниках не стыдно, но престижно. О победах Эдварда ходили легенды. Многие женщины предлагали ему вступить с ними в брак, и если бы лорд Картрайт пожелал, то мог бы войти даже в ряды высшей аристократии, а то и породниться с королевской семьей — чем черт не шутит. Эдвард, однако, брачных уз избегал, как упомянутый черт ладана. Конечно, рано или поздно придется обзавестись супругой и сыном, чтобы было кому наследовать фамилию и состояние; но еще лет десять можно подождать. Эдварду исполнилось тридцать в прошлом году, и он не горел желанием надевать супружеское ярмо так рано.

И уж конечно, он никогда не женится на девушке строгих правил; к чему лорду Картрайту жена, которая станет его пилить за каждый взгляд налево? Эдвард не видел подтверждений тому, что любовь существует; есть легкие отношения, которые либо приносят взаимное удовольствие, либо оборачиваются чередой ссор. Он признавал, что слишком ленив, чтобы ссориться, и обрывал связь, стоило женщине упрекнуть его в чем-то хотя бы раз. Потому жена ему нужна с характером легким и жизнерадостным, а не затюканная богомолка, которая станет суеверно креститься, если он по своей привычке ляпнет что-нибудь не то. Эдвард временами бывал несдержан в выражениях и даже (в изрядном подпитии обычно) полагал себя вольнодумцем.

К сожалению, таковым его полагали и некоторые служители церкви, но Эдвард этому совершенно не придавал значения.

И уж ни в коем случае он не обратил бы внимания на кого-то из сестер Меррисон, если бы над ними не смеялся весь высший свет. Эдвард вообще полагал себя человеком не слишком наблюдательным и старался не упускать деталей, лишь когда дело касалось женщин. Моника, его давняя знакомая, очаровательная вдова, вместе с лордом Бисмайром и лордом Остлером составлявшая самый близкий круг друзей Эдварда, замечала все — она первой и заговорила о Меррисонах. И правда, было над чем посмеяться. Сестры появлялись на балах в одних и тех же платьях, были запуганы донельзя и не поднимали глаз. Кроме самой младшей, кажется, Кристианы, с тоской наблюдавшей издалека за веселыми друзьями лорда Картрайта.

Почему эта девчонка привязалась к нему, а не к другому джентльмену (весельчаков в Лондоне хватало), Эдвард не знал. После того как Моника открыла ему глаза на происходящее, он часто ловил на себе взгляд мисс Меррисон, тоскливый какой-то и слегка вопросительный. Лорд Картрайт старался не замечать этого интереса. То, что дурочка им увлеклась, неудивительно. Вот почему ее отец не пресек блажь дочери — этого Эдвард не понимал. Может, лорд Меррисон просто ни о чем не ведал.

— Она не уходит, — заметил Дельберт.

— Повторюсь, пусть это волнует ее родственников.

— Лорд Меррисон тебе все потроха промоет, если заметит.

— Меня не волнуют досужие сплетни, ты же знаешь.

— А меня волнуют, и я некоторое время назад ходил на разведку.

Эдвард, которого раздражала настойчивость друга, осведомился весьма сварливо:

— Прошу прощения, что ты делал?

— Я подошел к гнезду Меррисонов (если ты заметил, они всегда сидят кучкой) и пригласил на танец одну из сестер. Кажется, она средняя, но ручаться не буду. Естественно, мне отказали в грубой форме. — Дельберт усмехнулся. — И все же я их разглядел. Не так уродливы, как можно было бы подумать. Но одеты просто убого.

— У них же хватает денег, — Эдвард невольно заинтересовался разговором.

— Да, но лорд Меррисон — известный скупердяй. Пожалуй, попрошу сегодня графа де Грандидье, пусть представит меня Меррисону, тогда у него не будет формальных причин отказать мне в танце с одной из его дочек.

— Возьми вон ту, — Эдвард едва заметно кивнул в сторону кадки, за которой притаилась подглядывавшая девушка. — Может, она не на меня, а на тебя так призывно смотрит.

— Если графиня Флиндерс оказалась столь страстной особой, ты предполагаешь, что сестры Меррисон в постели и вовсе должны быть огненными? — задумчиво промолвил Дельберт. — Твоя теория не лишена смысла.

— Это не моя, а твоя теория, ты ее сам только что придумал. Ты хочешь танцевать с девчонкой Меррисон, а не я.

— А почему бы и нет?

— Что — почему бы и нет?

— Пригласи ее на танец.

Эдвард невольно обернулся, но Кристианы Меррисон у него за спиной уже не было — ушла, видимо осознав несбыточность своих надежд. Лорд Картрайт пожал плечами.

— Зачем? Она очевидно скучна.

— Смеху ради. Такая тоска в последнее время, — пожаловался Дельберт и повернулся к зеркалу, чтобы удостовериться: и костюм, и парик сидят безупречно.

Эдвард машинально проследил за его взглядом. В зеркале отражался все тот же бал, пары кружились, женщины обмахивались веерами.

— Одни и те же люди, одни и те же разговоры. А танец с неприступной богомолкой хотя бы рассмешит и тебя, и меня. Это вызов, дорогой Картрайт, и я намерен его принять.

— То есть погоди… Ты всерьез? — удивился Эдвард. — Соблазнить одну из дочек Меррисона? Смеха ради? Но это не победа, Дельберт, это падение!

— Отнюдь, я так не считаю. Чем недоступнее приз, тем больше честь его завоевать.

— Это не завоевание, а черт— те что.

— Посмотри на вопрос с другой стороны, Эдвард. Лорд Меррисон — старый высокомерный сукин сын. Разве ты не желаешь стать героем, который наконец-то утрет ему нос, уведя из-под тщательной опеки одну из его драгоценных доченек? Это будет скандал, но какой скандал!