Лариса Кондрашова - Замужняя невеста

Домик, в котором недавно жила тетушкина приятельница, подошел беглецам как нельзя кстати. Нашлись даже дрова в небольшом сарайчике.

На шум вышла какая‑то женщина в таком же доме поодаль, но Пабло, подойдя, поговорил с ней, и та закрыла дверь. А в крошечном окошке вскоре погас и свет.

— Я сказал соседке, что мои друзья переночуют здесь одну ночь, поскольку на дороге опять пошаливают разбойники. Она утверждает, что это так и есть. Мол, кое‑кто с ними уже столкнулся и утверждает, что это Пройдоха Робер. Он ушел из дома якобы в город искать работу, а больше никто его не видел, потому что он примкнул к шайке лесных братьев и домой не появляется. И вроде родители от него отреклись.

Пабло не только показал им полузаброшенный колодец, но и помог распрячь и напоить лошадь. Принес дрова и сбросил их у очага.

На вопрос Сони, почему Риччи не взял для сопровождения кого‑то из слуг, он ответил:

— Чем меньше свидетелей, тем лучше. — Правда, помедлив, он уточнил: — Я виноват в том, что Лоло совершила ЭТО, я и должен отвечать. Если ко мне придет инквизиция…

Княжна испуганно ахнула, и Пабло постарался ее успокоить:

— Наверняка меня начнут расспрашивать о вас… Я скажу, что Долорес оговорила вас со зла… Побоялась сделать пакость мне, решила побольнее ударить через вас… Не бойтесь, Софи, я отобьюсь… Или откуплюсь… Слишком много богачей жаждут получить мои портреты… В крайнем случае пообещаю расписать один собор — его настоятель уже беседовал со мной на эту тему…

Он так и говорил, ненадолго замолкая после каждой фразы, точно проверяя ее на достоверность.

Затем Пабло постоял у порога, немного помялся и сказал:

— Нужно возвращаться. Розита подтвердит, что я ее провожал, но ночью мне лучше быть дома.

— Конечно, сеньор Пабло, вы и так много для нас сделали, — растроганно проговорила Соня и вдруг поцеловала художника в щеку, и он сделал то же самое, ничуть не удивившись.

Отстранился и посмотрел на нее долгим взглядом, будто запоминая.

— Меньше, чем мог бы. Или больше, чем требовалось, — вздохнул он. — Я доставил вам уйму хлопот, всего лишь посоветовав не ту женщину в кормилицы…

Жан вышел его провожать. Пабло отвязал от кареты, к которой та прежде была привязана, свою верховую лошадь и вскочил в седло.

Соня, не выдержав, все‑таки выбежала на крыльцо.

— Пообещайте мне, Пабло, что напишете, как все прошло, — попросила она. — Укажите на конверте: Дежансон, замок де Баррасов… Я буду волноваться за вас.

— Молитесь за меня! — крикнул тот уже с седла. — Может, ваш православный Бог сильнее нашего и вы не так грешны, как я.

— Плохо придется Риччи, если Долорес будет настаивать на своем, — заметила некоторое время спустя Соня.

— Не будет она ни на чем больше настаивать, — мрачно сказала Мари, без нужды поправляя сверток с Николо.

— Почему ты в этом так уверена?

— Не сможет, — коротко ответила Мари.

— Почему? — строго повторила Соня, всем своим видом давая понять, что служанке не удастся отделаться от нее ничего не значащими фразами.

— Потому что она умерла.

— Умерла? Не придумывай, чего вдруг! Всего пару часов назад она была жива и здорова.

— Ее убили. Ударили прямо в грудь кухонным ножом.

Нож! Уж не тот ли, что совсем недавно разыскивала Анхела? И потом… это исчезновение Мари. Ведь ее довольно долго не было дома. Соня даже вынуждена была соврать, прикрывая свою любимицу, будто бы та пошла к колодцу за водой.

Княжна не подозревала, где задерживается Мари. Да она просто помыслить не могла, что ее любимица… И заранее придумывала ей оправдание.

— Ты считаешь, она заслужила такую смерть?

— Заслужила, — упрямо сказала служанка. — В приюте нам говорили, что нет ничего хуже греха неблагодарности.

— Монахи могут послать за нами погоню. Мы убили их свидетеля.

— А сеньор Пабло говорил, что мы успеем добраться до границы.

Вот еще один момент в жизни Сони. Ее служанка убила кормилицу приемного сына. И Софья рассуждает об этом так спокойно, будто Мари всего лишь… украла кусок хлеба или пнула соседскую кошку. И не кричит, не падает в обморок, не ужасается. Даже попыталась взять на себя часть ее вины, сказав нечаянно: «МЫ убили…»

Она скосила глаз на поникшую Мари. Наверное, та думает, что госпожа таки ужаснется и ее прогонит. И не доверит ей больше нянчить детей, думая, что у нее душа монстра, и если она убила один раз, убьет и второй.

На Соню вдруг снизошло озарение: тот дар, которым славились женщины рода Астаховых и чем обычно восхищалась она сама, в большой степени был для них бременем. Наверное, не раз они хотели избавиться от него, ничего не ощущать, не знать и быть самыми обычными женщинами. Ведь если бы она не увидела Долорес, не сказала о том Мари с явным осуждением, разве пошла бы на убийство ее любимица?! Значит, и в этом виновата княжна, а вовсе не ее служанка…

— Ничего этого не было, — сказала Соня, глядя перед собой. — Ты слышишь меня, Мари, ничего! Долорес куда‑то исчезла перед нашим отъездом, и больше мы ее не видели.

— Но зачем… зачем вы мне это говорите?!

— На всякий случай, — тихо сказала Соня. — Вдруг кто‑то когда‑нибудь спросит.

— Если мы успеем добраться до границы, то никто не спросит, — угрюмо заметила Мари, — а если не успеем, то я все расскажу тем, кто нас догонит. Я во всем виновата…

— В любом случае господину графу знать об этом не обязательно.

— Вы, как всегда, правы, ваше сиятельство.

Мари хотелось поцеловать руку княжне, но она боялась, что та с отвращением ее отдернет. Или встать на колени и долго просить о прощении, но она лишь смотрела на Соню вымученным взглядом, все крепче прижимая к себе Николо.

Соня это в момент поняла, как и то, что Мари лишь стала ей еще ближе. Если это возможно.

— Мари, — сказала она через некоторое время, все еще удивляясь собственным ощущениям, — ведь ты всегда будешь мне верно служить?

Девушка как раз ворошила дрова в очаге — Жан задерживался во дворе, — обернулась и, будто все еще не веря происходящему, посмотрела Соне в глаза:

— Ваше сиятельство, я готова отдать за вас жизнь!

И Соня сразу поверила, что сказаны эти слова вовсе не под влиянием минуты. Вообще‑то она вовсе не была так уж спокойна, догадавшись о содеянном Мари. Какой еще больший вред могла бы нанести им Долорес? Может, она боялась, что придется ей ехать вместе с Соней, и потому хотела ее устранить? Или тут и в самом деле месть, прав был Пабло? О том остается лишь гадать.

Как много тайн уносят с собой в могилу люди! Молодые, вроде Долорес, ни о чем таком не задумываются. Похоже, они считают, что будут жить если и не вечно, то долго. Такие, как Соня, стараются о смерти не думать, а она всегда рядом…