Екатерина Каблукова - Приказано жениться

– Почему завтра? – нахмурился гвардеец.

– Потому что венчание – есть таинство Божье, и спешки в нем быть не должно. Вам исповедаться надо, да провести ночь в посте и молитвах, – отец Кирилл с насмешкой взглянул на преображенца. – А спешка только при ловле блох хороша…

Он поднялся и повернулся к хозяевам дома.

– Ну, коли все порешили, пойду я, … а то мало ли, кто еще помереть или жениться соберется…

Благословив всех, кто был в комнате, священник вышел. Анна Михайловна отложила вышивку и задумчиво посмотрела вслед.

– Странно все это, – заметила ведьма, ни к кому не обращаясь. – Этот-то чего время тянет?

– Терпение испытывает, – пояснил Белов. – Отец Кирилл всегда так делает, коли полагает, что до таинства брака согрешили…

Он ободряюще улыбнулся невольно вздрогнувшей невесте.

– Может и хорошо, что завтра, – произнес Александр Борисович. – Подготовиться надо, государыню известить…

– Мне ж завтра к полудню на службу! – спохватилась Настя.

– Вот и известишь, и попросишь, чтобы из списка фрейлинского исключили, – Анна Михайловна весело посмотрела на стиснувшего зубы, чтобы не сказать резких слов, Белова. – Там и день пройдет, а к заутрене обвенчаетесь.

Григорий хотел возразить, что заутреня будет уже послезавтра, но посмотрел на невесту и промолчал.

От взгляда не укрылось и то, какая невеста бледная, и то, что под огромными серыми глазами залегли тени усталости. Нежность наполнила душу, вытеснив и досаду, и злость. Белов встал и подошел к девушке.

– Пойдем, провожу? – чуть усмехаясь, предложил он.

– Куда? – не поняла Настя.

– В комнату провожу. А то с тобой вечно в пути что-нибудь приключается!

Не удержавшись, Настя рассмеялась. Словно признавая правоту слов преображенца, девушка оперлась на предложенную руку и направилась в свою комнату.

У самых дверей спальни Григорий остановился, а затем, воровато оглянувшись, обнял девушку, попутно вдавливая её в стену.

– Настя, Настенька, – бормотал он, осыпая поцелуями лицо невесты. – Любимая моя, единственная…

– Гриша, побойся Бога, – Настя намеревалась оттолкнуть жениха, но вместо этого руки сами легли на плечи. Сквозь тонкий батист рубашки она чувствовала тепло мужского тела, пылкое дыхание обжигало щеку, поцелуи становились все настойчивее, и девушка не заметила, когда начала отвечать на них.

Поцелуи опаляли, пьянили, заставляя задыхаться от желания. Григорий опомнился первым. Тяжело дыша, он прислонился лбом к стене, все еще удерживая невесту в объятиях.

Настя чувствовала, как по телу жениха пробегает мелкая дрожь. Девушке и самой хотелось продолжить, раствориться в обуревающих желаниях, принадлежать этому мужчине полностью, но мысль о доверии хозяев дома на этот раз удержала от опрометчивых поступков.

А ведь были еще родители Гриши, так и не смирившиеся с выбором сына. При воспоминании о разговоре с Петром Григорьевичем весь пыл прошел. Настя еле заметно вздохнула и все-такт отстранилась, виновато поглядывая на гвардейца.

– Гриша…

– Тсс, – он приложил руку к её губам. – Не говори ничего…

– Я… я люблю тебя, – вдруг призналась ведьма, понимая, что это будет единственно правильно.

– Я люблю тебя, – эхом отозвался Григорий, вновь обнимая невесту, и тут же отпуская.

– До завтра?

– До завтра…

Он подождал, пока Настя зайдет к себе в комнату, а потом отряхнулся, и вскоре огромный рыжеватый волк лег на пороге надежно охраняя сон своей ведьмы.

День наступил неожиданно быстро. Казалось, Настя еще мгновение назад закрыла глаза, и тут же лучи солнца заплясали на подушке. Девушка еще несколько минут нежилась в кровати, затем встала и кликнула Глашу. К удивлению, девка вошла не сразу, как делала последние дни.

– Ты чего припозднилась? – спросила Настя и с удивлением отметила, что Глаша вздрогнула. – да что с тобой?

– Ничего, – пробормотала та и вдруг выскочила, зажав рот руками.

– Глаша?! – только и успела крикнуть растерявшаяся хозяйка.

Горничная вернулась чуть позже. Бледная, с дрожащими руками, она вновь была отослана в постель с наказом поправляться как можно скорее. Настя проводила ее задумчивым взглядом, но спрашивать ничего не стала, ожидая, что молочная сестра сама признается в причине своего нездоровья.

Вместо Глаши пришла одна из горничных Бутурлиной.

Высокая крепкая девка, помогая Насте одеться, с интересом поглядывала по сторонам так, что вызвала раздражение. По всему было видно, что новой горничной так и хочется посплетничать и она едва сдерживается.

С трудом дождавшись, пока последняя шпилька была вставлена в прическу, Настя махнула рукой, приказывая девке выйти вон. Та повиновалась, обиженно надув губы. Настя с трудом подавила в себе желание отхлестать горничную по щекам, чтоб неповадно было.

Приколов бриллиантовый шифр, девушка направилась к выходу. У самых дверей её поджидал Петр.

– Петр, – обрадовалась Настя верному слуге. – А ты что стоишь?

– Вас, Настасья Платоновна, жду, проводить велено, – мужик решительно нахлобучил шапку и выжидающе посмотрел на хозяйку.

– Пойдем, – кивнула она.

Уже выйдя за калитку, Настя повернулась к Петру, идущему на два шага позади. – Так о чем ты поговорить хотел?

Мужик вздохнул, задумчиво пожевал усы, старательно огладил бороду, все равно торчащую во все стороны, и потом выпалил:

– Настасья Платоновна, ты это… поговори с Григорием Петровичем… пусть Ваське своему прикажет на Глаше жениться!

– Что? – Настя ошеломленно моргнула. – А зачем приказывать? Коли люб он ей, да она ему…

– Люб, не люб… в тягости она. Добегалась! – не сдержавшись, мужик зло сплюнул. – Выпороть бы ее, так рука не поднимается и так с постели головы поднять не может!

– По… подожди, – девушка провела рукой по лбу. – Глаша? Она беременна?

– А с чего ж еще она каждое утро на заднем дворе наизнанку выворачивается. Я как увидел, так за косу в дом поволок, по щекам-то отхлестал, да толку теперь…

– А отец кто? Васька? Который Гришин денщик? – почему-то уточнила Настя.

– Мыслимо он! Более-то некому! – Петр махнул рукой. – Поймаю, убью!

– Погоди убивать, – отозвалась девушка. – Сначала пусть повенчаются что ли…

Мужик озадачено посмотрел на хозяйку, потом вздохнул.

– Повенчаются! Ваське оно сейчас зачем? Уже получил все! Правду говорят, каков хозяин, таков и слуга!

Настя почувствовала, что лицо вновь полыхнуло алым.

– Язык попридержи! – строго приказал она, отворачиваясь, чтобы скрыть пунцовые щеки.

– Как прикажете, – Петр явно насупился, впрочем, девушке уже было не до верного слуги.

Стыд за ночь, проведенную с Григорием, вновь захлестнул ее. Независимо от того, что думала Анна Михайловна, в глазах всех остальных Настя была блудницей. Показалось, что встречавшиеся на пути прохожие смотрят на девушку с осуждением.