Екатерина Каблукова - Приказано жениться

Стремясь избежать людных мест, Настя направилась по одной из боковых дорожек к аптекарскому огороду – там выращивались лекарственные травы для императрицы.

Грядки были разбиты за высокими, тщательно подстриженными кустами. Шалфей, мята, зверобой, ромашка – ведьма знала все наизусть. Кстати, ромашку было бы неплохо позаваривать Грише, а вот Александру Борисовичу лучше всего валериану.

При воспоминании о Белове мысли в голове вновь завертелись. Больше всего Настю волновалась отношение родителей жениха даже не к ней, но к собственному сыну.

То, с какой легкостью Петр Григорьевич отрекся от единственного наследника, потрясло девушку гораздо больше, чем она готова была признаться. Но еще больше ее задело спокойствие, с которым Григорий принял происходящее. Настя готова была признать, что действительно каким-то образом приворожила преображенца.

Девушка беспокоилась, что, когда любовный пыл Григория спадет, он начнет винить Настю в разладе с родителями. К тому же, судя по слухам, Белов никогда не был стеснен в средствах, и лишенный родительской поддержки может просто не выдержать скромного образа жизни, который могла предложить ему Настя.

Да и имение Платона Збышева требовало присмотра. Оно стало частью самой Насти, и девушка не могла представить себе жизни без полей цветущего льна и зеленых пастбищ. Белов же настаивал на том, чтобы продолжать службу, а это означало остаться в Питерсбурхе.

А еще была Сила. Могучая Сила, бросившая их в объятия друг друга, она захлестывала, переполняла, заставляя отбросить здравый смысл и покориться зову, древнему, как сама жизнь.

Чувствуя себя уставшей от бессмысленных раздумий, девушка присела на ближайшую скамейку и прикрыла глаза, подставив лицо ласковому солнцу. Людские голоса, звучавшие неподалеку, сливались, напоминая жужжание пчел. Они становились все глуше и дальше. Солнце припекало, в воздухе разливался аромат цветов.

В какой-то момент Насте показалось, что она сидит на вершине любимого холма, внизу неторопливо движется река, а за спиной девки перекликиваются, чтобы идти за лесной малиной.

Сочную и сладкую ягоду надо было придавить языком, чтобы она лопнула, наполняя рот кисловатым соком. Малина росла в лесу, недалеко от Настиного дома, а за кустами находилась заповедная поляна с земляникой, ароматной и очень душистой. Девушка вдруг замечталась, что они с Беловым все-таки поженятся и уедут в имение. Гриша будет сидеть на террасе, а сама Настя сходит за ягодами в лес, а потом протянет землянику на раскрытой ладони.

Девушка вдруг очень явственно представила, как нежные губы касаются ее кожи, одну за другой захватывая ягодки. По телу словно пробежали искры, а низ живота сжался от истомы. Настя вздохнула и приоткрыла глаза. Все еще находясь в сладострастной дреме, она взглянула на мужчину, стоявшего рядом, вздрогнула и стремительно поднялась на ноги.

– Простите, я, должно быть, напугал вас? – Михаил Долгорукий вежливо поклонился.

– Н-нет, – понимая, что Долгорукий не мог знать, о чем она грезила, Настя все равно смутилась.

– Но я же вижу, – возразил он, – Вы даже вскочили, явно намереваясь уйти. Мое присутствие для вас неприятно?

– Я… Я просто задумалась, – девушка виновато улыбнулась. – Вообразила, что нахожусь у себя в имении… потому ваше появление было для меня некой неожиданностью.

Михаил усмехнулся.

– Знаете, многие помещики желают не то, что имение, душу отдать, чтобы очутиться здесь, а вы вот об обратном мечтаете.

– Каждый человек своего счастья ищет.

– Вы здесь несчастливы?

Настя внимательно посмотрела на офицера, стоящего перед ней, гадая, не ловушка ли это. Взгляд Михаила Ивановича был полон дружелюбия и интереса. Слишком уж полон. Насте вспомнились актеры на представлении. Те тоже так дружелюбно смотрели на зрителей, кидавших на сцену монеты.

Долгорукий молчал, явно ожидая, что девушка заговорит первая.

– За что вас не любит Анна Михайловна? – вдруг спросила Настя.

– Простите?

– Анна Михайловна Бутурлина. У вас ведь с ней вражда? Это какая-то семейная тайна?

– Никакой. Наш батюшка соперничал с Александром Борисовичем и при малолетнем внуке императора Петра часто был более удачлив. Умудрился даже сосватать мою старшую сестру за него… правда тот Петр вскорости застудился на охоте и умер…

– А что стало с невестой?

– Приняла постриг в одном из монастырей… – показалось, что глаза Долгорукого зло сверкнули. – В самом дальнем. Нас же с батюшкой предпочли отправить в Сибирь… от греха подальше…

– И вы полагаете, что подполковник Бутурлин причастен к этому?

Михаил Долгорукий рассмеялся. Правда, слегка наигранно, словно ожидая, что собеседница разделит с ним веселье. Настя молчала, и смех тотчас же прекратился.

– Александр Борисович к ссылке моего батюшки касательства не имеет. Во всяком случае, прямого, – дружелюбно пояснил офицер. – Хотя брат мой считает, что именно Александр Борисович писал доносы на отца. Впрочем, дело это былое, батюшки моего уже давно в живых нет, наши враги повержены, а мы с братом из ссылки возвращены и государыней нашей обласканы.

Долгорукий замолчал, задумчиво глядя поверх золотых куполов с крестами, венчавшими дворцовый флигель. Молчала и Настя. Зеленые, стриженные стеной кусты отгораживали их от остального мира. Девушка кинула взгляд на лакея, но тот лишь растерянно хлопал глазами, ожидая приказов хозяйки.

– Мне пора идти, – Настя решила не продолжать непонятный разговор.

– Я провожу вас? – Долгорукий уже справился с чувствами и вновь улыбался.

Настя покачала головой.

– Не стоит. Это может не понравиться Анне Михайловне.

– Анне Михайловне или… капитану Преображенского полка Григорию Белову?

Вопрос заставил девушку покраснеть.

– Прежде всего, это не понравиться Елисавете Петровне, – она постаралась ответить со всей строгостью, на которую была способна.

– Это правда, что вы имеете к ней какое-то отношение? – усмехнулся Долгорукий.

– Надеюсь, вы не станете пересказывать мне глупые сплетни! – разозлилась Настя.

– Не стану, – покладисто согласился офицер, – но все же провожу вас хотя бы до ворот парка. А то в последнее время вокруг неспокойно.

– Поверьте, это лишнее. Вокруг много людей…

– И все же я настаиваю. К тому же государыней приказ дан девиц одних по парку не пускать! – Михаил зашагал рядом с девушкой и той не оставалось ничего, как просто идти по аллее, надеясь, что у офицера вскоре появятся дела. Тихон послушно плелся следом.

– Скажите, а вы верите в зверя? – вдруг спросил Михаил.

– В кого? – Настя понадеялась, что он не заметил, как она вздрогнула.