Екатерина Каблукова - Приказано жениться

На этой почве сосед Анастасии Платоновны и познакомился несколько лет тому назад в доме мадам Амели с Ивановым. Приятели быстро сошлись и с тех пор были неразлучны. Крамольных речей ни один из них не вел, о государыне отзывался с должным почтением. Да и не вели они беседы о государыне, содомиты…

Шувалов еще раз с тоской посмотрел на сочившиеся влагой стены. Не будь они и так красные, наверняка полыхали бы стыдливым румянцем от всех признаний, которые слышали.

Второй вопль, этот сильнее… ничего, пусть палач пытает, работа у него. А вот работа самого графа найти того, кто похитил записи Якова Брюса. И найти как можно скорее, иначе… Об этом Шувалову думать не хотелось.

Торопясь покинуть казематы, он вышел на крепостной двор как раз в тот момент, когда зазвонили колокола собора. Воздух показался особенно свежим, наполненным запахом воды и скошенной травы.

Граф постоял, делая вид, что вслушивается в карильон, а на самом деле просто наслаждаясь теплым летним днем, затем махнул рукой, подзывая карету.

Экипаж подъехал, громыхая колесами по брусчатке.

– В Питерсхофф! – скомандовал Шувалов, садясь и закрывая дверцу.

– Слушаю, барин! – кучер щелкнул кнутом, пара серых резво сорвалась с места.

Задернув окна кареты, Шувалов откинулся на подушки, размышляя о своем деле, в котором был лично заинтересован. Графу все казалось, что он упускает что-то важное. То, что могло дать нужные ответы. Оставалось лишь правильно задать вопрос. Это и было самым сложным.

«Люди не идеальны, кто-то да ошибется!» – напутствовал Александра Шувалова когда-то Яков Брюс. Учитель наверняка давно все понял и указал бы виновных. Во всяком случае, сам начальник Тайной Канцелярии искренне в это верил.

Граф еще раз прокрутил в памяти все события.

Единственная зацепка, которая была у него – дом мадам Амели, где все и встречались. Но, с другой стороны, где встречаться, как не в доме Свиданий.

Мадам Амели… Шувалов знал её достаточно давно. Не раз пользовался услугами её девочек как осведомителей; остальным, правда, брезговал, хоть и предлагали… Могла ли хозяйка, так усердно сотрудничавшая с Тайной Канцелярией, быть в чем-то замешена? Почему бы и нет?

На этих мыслях граф устало прикрыл глаза. Исходя из этой логики, замешан может оказаться весь двор. Нет, камер хватит на всех, да и палачи найдутся, но дальше-то что?

Вряд ли государыня будет довольна происходящим, этак и в ссылку самому отправиться можно. Значит, надо искать, перевернуть каждый камень, но найти того, кто похитил бумаги Якова Вильямовича.

Вздохнув, граф открыл папку из темной кожи и начал перебирать листы со своими записями. Шувалов помнил их наизусть и все равно в полумраке кареты до боли в глазах вчитывался в слова, словно надеясь прочесть что-то новое.

Зацепка постоянно ускользала… Появление невесты Белова в столице, мертвый крестьянин, солдат, научившийся преображаться в пса, оборотень, кружащий вокруг ведьмы… А ведь все началось с того, что Платон Збышев угодил в крепость – эти документы тоже были подложены в папку, граф затребовал их, но так и не удосужился прочитать.

Теперь время нашлось. Прочитав свидетельства тех, кто дал показания против отца Насти, Шувалов выругался и затем дернул за шнур колокольчика, останавливая экипаж.

– Разворачивай в крепость, – мрачно приказал кучеру. – И поживее!

Кучер послушно исполнил приказ. Карета влетела в ворота. Не дожидаясь, пока кони притормозят, Шувалов выскочил и вновь направился к Кронверкской куртине, вихрем ворвался в пыточную.

– Где?

– В камере, оттащили… – палач деловито сворачивал кнут. – Да вы не волнуйтесь, ваше сиятельство! Все сделано так, как вы приказали… жить будет!.. наверное…

– Наверное?

– Совсем слабый оказался… – палач надел рубаху и рукавом утер пот со лба. – Жарко сегодня…

– Где камера?

– Пойдемте, провожу.

Волков лежал на соломе и стонал. Вся спина была испещрена розовыми следами от кнута. Кое-где кожа лопнула, и теперь там виднелись кровоподтеки. Глаза заключенного были закрыты.

– Я же сказал: не убивать и не калечить! – резко произнес начальник Тайной канцелярии.

Палач вздрогнул всем телом.

– Дык это… – забормотал он. – Слаб оказался… я ж только кнутом слегка и на дыбе того…

– «Того»! – передразнил Шувалов, втайне радуясь, что может хоть на ком-то выместить свое раздражение. – Теперь вот силы на него трать…

Он коснулся пальцами потного лба Волкова, прошептал заклинание. Пленник вздрогнул всем телом, несколько раз судорожно вздохнул и открыл глаза. При виде начальника Тайной канцелярии, брезгливо вытиравшего пальцы белоснежным платком, заключенный задрожал всем телом.

– Пощадите, ваше сиятельство! – истошно почти по-бабьи запричитал он. – Я же все сказал!

– Про ведьму что промолчал?

Лицо Волкова перекосило от испуга.

– Я не виноват! – начал бормотать он, сквозь силу становясь на колени и подползая к Шувалову. – Я не виноват, ваше сиятельство! Это все Иванов! Он ее засек!

Глаза блуждали с начальника Тайной канцелярии на палача, который начал разматывать кнут. Шувалов сделал предупреждающий жест рукой.

– Рассказывай! – потребовал он у заключенного.

Захлебываясь от боли и то и дело заливаясь слезами, тот начал рассказ. По мере того как Волков говорил, Шувалов мрачнел больше и больше. Картина становилась все более неприглядной. Невольные ведьмы – простые крестьянские бабы, которых вынуждали к кровавым обрядам, тем самым связывая тьмой. От подробностей волосы становились дыбом.

Но если Волков лишь развлекался, причиняя страдания другим, то его друг точно знал, что и зачем делает.

– Это все он… Серж… он их привозил…

– Их? – Шувалов прищурил глаза, ноздри затрепетали, как у зверя, все-таки напавшего на след. – Сколько их было?

– Две или три. Не помню, – Волков бледнел все больше. – Я их не трогал, клянусь, я их не трогал.

– А… Збышева? Анастасия Платоновна? – вдруг спросил Шувалов.

Волков вздрогнул всем телом.

– Я не хотел… это все Серж, Иванов. Он на нее глаз положил, а Збышев отказал… вот он и придумал, чтоб отца в крепость… А девку выкрасть хотел. Только она про арест прознала и в Питерсбурх уехала!

– И не боялся ведь приятель твой? – хмыкнул Шувалов. – Что как Збышев государыне бы жаловаться пришел?

– Хоть бы и пришел, толку-то? Против Божьего союза?

– Если бы Божьего… – мрачно отозвался начальник Тайной канцелярии. – Платона Збышева кто оговорил?

– Н-не знаю, – от волнения узник начал заикаться. – С-серж токмо хвастался, что есть у него кто-то в приятелях в столице …

– Кто?

– Не знаю. Богом клянусь!

– Вспоминай! – Шувалов криво усмехнулся. – Или напомнить тебе?