Екатерина Каблукова - Приказано жениться

Палач вновь шагнул из-за спины. Волков задрожал всем телом.

– Ваше сиятельство, помилуйте, не знаю я! Может из придворных кто, может из офицеров… Он имен не называл, а я не выпытывал!..

Он вдруг осекся и замер с остекленевшим взглядом, смотря в глаза начальника Тайной канцелярии.

Шувалов тоже не двигался какое-то время. Потом кивнул и отступил в темноту. Волков застонал и повалился на солому, сжимая руками голову.

– Он правду говорит, – тихо произнес начальник Тайной канцелярии, обращаясь к палачу. – Пытать бесполезно.

– Так, а с ним что дальше делать? – слегка испугано спросил палач: все подчиненные были наслышаны о таинственном взгляде графа, после которого допрашиваемый навечно терял память.

– Коли выживет – отпускай. Пусть в имение везут. Все одно – пузыри пускать аки младенец всю жизнь будет! – Шувалов провел рукой по глазам. – Пойду я. Дел еще много.

Он вновь вышел на теплое солнце, постоял, привыкая к дневному свету после темных казематов, и вновь отправился в Питерсхофф, чувствуя досаду от того, что и этот след оказался очередной пустышкой.

Приходилось начинать все заново. Шувалов нехотя потянулся за папкой. Надо было составить списки тех, кто играл с Ивановым в карты, сличить с теми, кто клеветал на Збышева, благо шептуны и топтуны были в каждом кабаке.

Возможно, и сама невеста Григория могла вспомнить что-то, что рассказывал ей отец. Надо бы поспрашивать у Анастасии Платоновны, пока замуж не вышла и в имение свое не укатила, с нее станется!

Карета въехала в Питерсхофф, остановилась у заставы. Караульный лениво заглянул в окно экипажа, встретился взглядом с глазами начальника Тайной канцелярии и вытянулся в струнку.

– Счастливого пути, ваша светлость!

– Ко дворцу поезжай, – приказал Шувалов кучеру.

Во дворце Збышевой не оказалось. Как, впрочем, и остальных фрейлин: государыня изволила пребывать в Монтплезире, и все придворные наверняка толпились в парке вокруг дворца.

Тяжело вздохнув, Шувалов быстрым шагом направился туда, все еще сжимая в руках кожаную папку. В парке действительно было людно. Пришлось вежливо раскланиваться со знакомыми, отшучиваться по поводу своего отсутствия вчера вечером во дворце, выслушивать последние сплетни.

«Вы слышали, что…» «Это просто возмутительно…» «И месяца не была на службе, а уже…» «Нет, государыня явно благоволит Анастасии Збышевой».

– Благоволит кому? – последнее имя заставило насторожиться.

– Збышевой, своей новой фрейлине, – собеседница Шувалова, графиня Шереметьева, начала обмахиваться веером, явно с целью продемонстрировать новинку. – То украшения собственные дарит, то из списка фрейлин исключает без присутствия самой девицы. Та даже на службу явиться не изволила!

– Что? – Шувалов резко остановился. – Збышева не явилась на службу?

– Представьте себе, нет! За нее подали прошения об исключении из списка фрейлин, поскольку девица собралась замуж.

– О! Белов времени не теряет, – усмехнулся Шувалов.

– Белов? – подхватила Шереметьева. – Григорий Белов? Кто бы мог подумать! Такой сердцеед и… неужто попался в сети авантюристки?

Начальник Тайной канцелярии поманил пальцем и склонился к самому уху собеседницы, в котором блестела крупная каплевидная жемчужина, покачивающаяся на бантике из бриллиантов.

– Говорят, это – любовь с первого взгляда, – заговорщицки прошептал он. – Сведения самые верные.

Шереметьева понимающе улыбнулась, уже предвкушая, что распространит эту новость среди знакомых. Граф коротко поклонился и зашагал дальше, торопясь скрыться до тех пор, пока Елисавета Петровна не приметит его и не начнет расспрашивать о результатах дознания.

Он успел отойти к деревьям как раз к тому моменту, когда императрица вышла из дворца, опираясь на руку Рассумовского. Судя тому, как ярко блестели голубые глаза, государыня находилась в самом благостном расположении духа. От Шувалова не укрылось, ни то, что её величество то и дело украдкой сжимает пальцы своего фаворита, ни то, что сам Алексей Григорьевич то и дело довольно улыбается.

Внезапно вспомнив двоюродного брата, совсем недавно хваставшего, что теперь он, а не бывший певчий царит в императорской спальне, начальник Тайной канцелярии вздохнул. Ванька явно будет недоволен примирением государыни со своим фаворитом. Опять придется выслушивать стоны, перемежаемые руганью. Сделав себе пометку в ближайшее время избегать неудачливого родственника по мере возможности, Шувалов поспешно ретировался.

Уклоняясь от нежелательных встреч, граф предпочел пройти напрямик по зеленым лужайкам. Он почти дошел до оранжереи, когда заметил туман, тонкой пеленой струившийся над травой.

Не веря своим глазам, Шувалов подошел, осторожно провел рукой над белесой завесой и сделал несколько взмахов руками, развеивая белые клубы.

Темноволосая девушка в голубом фрейлинском платье лежала на траве, около её головы расплывалось темное пятно. Знакомый солоноватый запах крови ударил в ноздри. Грубо выругавшись, граф кинулся к пострадавшей, опустился на колени, перевернул и выдохнул: это была не Збышева.

Лизетта, кажется, так звали эту фрейлину, лежала без сознания. Шувалову потребовалось некоторое время, чтобы привести её в чувство.

– Не надо! – прошептала девушка, все еще пытаясь заслониться от удара.

– Тише, – Шувалов слегка приподнял ее. – Вам ничего не угрожает. Кто это сделал?

– Не помню… ничего не помню… Настя… мы шли, а там…

– Настя? Вы говорите о Анастасии Збышевой?

– Не помню… – Лизетта вновь закрыла глаза и откинулась на руках у графа.

Шумно выдохнув, Шувалов легко подхватил девушку на руки и направился к видневшейся неподалеку оранжерее.

Передав пострадавшую под опеку слуг и наказав немедленно послать за его людьми, а до тех пор не спускать с девицы глаз, граф поспешил к дому Бутурлиных.

Его встретил Петр. Хмурясь, мужик неодобрительно смотрел на незваного гостя, но доложил сразу.

– Сашенька, – Анна Михайловна выплыла из своей половины дома. – Зачастил ты к нам…

– Зачастил, Аннушка, зачастил… – признался Шувалов. – Белов здесь?

– Да. Отдыхает.

– Зови.

– Случилось что?

– Случилось, – Шувалов вздохнул и прошелся по комнате. – Зови же!

Бутурлина обеспокоенно взглянула на начальника Тайной канцелярии и, позвонив в колокольчик, приказала лакею незамедлительно позвать Григория Петровича.

Белов вошел в комнату всего минуту спустя.

– Александр Иванович? Чему обязан? – глаза весело сверкнули, уже предвкушая обмен любезностями.

Шувалов мрачно усмехнулся и качнул головой:

– Григорий Петрович, как-нибудь в другой раз. Сейчас, к сожалению, не до словесных баталий. В парке совершено нападение на фрейлину её величества.