Арина Теплова - Крепостная

Лицо Елагина после ее слов как окаменело, а взор стал стремительно менять выражение. Сначала в нем появилось удивление, потом понимание, затем неимоверное удивление, а в конце дикая радость.

— Что-то я не пойму, ты обо мне говоришь, что ли? — выдохнул глухо молодой человек, опешив от поразительного вывода, который возник в его мыслях, и ощущая, как кровь бешено побежала по жилам и сильными ударами забилась в висках.

— О вас… — пролепетала Груша.

И тут лицо Андрея стало совсем диким и невменяемым. Он устремил на нее ненормальный взор, как будто желая в чудных фиолетовых глазах найти подтверждение ее словам. Очи Грушеньки, колдовские, огромные, еще влажные от слез имели теперь светло-фиолетовый оттенок и манили его в свой омут.

— Что за игру ты затеяла? — выдохнул Елагин тихо грудным голосом, боясь поверить в то, что эта недоступная сказочная принцесса призналась, что неравнодушна к нему.

— Это не игра, — ответила она тихо и, окончательно смутившись под его темным горящим взором, отвернулась. Так и не выпуская ее из объятий, молодой человек, вмиг склонившись, упер свой горячий лоб в висок девушки и страстно, с мукой вымолвил:

— Неужто люб я тебе?

— Да, — тихо выдохнула Груша одними губами, с каким-то трагичным отчаянием в голосе, боясь поднять на него глаза, глухо вздохнув, приготовилась услышать от него ехидную обидную фразу. Она уже сожалела, что сказала ему, ведь этот циничный притягательный Елагин не может испытывать к ней никаких возвышенных чувств.

Оторопев от ее утвердительного слова, такого простого и невероятного, которое несло для него всю радость мира, Андрей замер. В горле пересохло, и он ощутил, как невольно сходит с ума от сильнейшего потрясения и осознания того, что его невероятная безумная мечта вот-вот сбудется. Грушенька замерла в его руках и казалась Елагину такой прекрасной, желанной и тихой, что душа его наполнилась неистовым счастьем и радостным ликованием. Но молодой человек боялся поверить во все это. Уже через миг он вздрогнул и пришел в себя. Он осторожно, приподняв за подбородок ее лицо, заставил посмотреть себе в глаза.

— Неужели правда то, что ты сейчас говоришь, Грушенька? — выдохнул молодой человек, ошалевший, все еще не в силах до конца поверить. Он не спускал с ее фиолетовых прекрасных глаз завороженного, влюбленного взгляда.

— Да, — выдохнула Груша лишь одними губами.

В следующую секунду Андрей рухнул перед ней на колени и с неистовством стиснул мощными руками стройный стан девушки. Он уткнулся пылающим лицом в ее грудь, обтянутую светлым шелковым платьем.

— Грушенька, горлинка моя, в это невозможно поверить… — страстно прошептал он, не поднимая головы. Елагин начал осыпать поцелуями выступающую девственную грудь девушки и страстно забормотал: — Лапушка… моя сладкая девочка… — Он вдруг поднял лицо и выдохнул. — Что ж ты раньше молчала?

— Разве вам не безразличны мои чувства? — вымолвила она растерянно, опешив от поведения Андрея. Елагин яростно замотал головой.

— Господи, Грушенька! Мне все равно? — выдохнул он в сердцах и тут же воскликнул: — Да нет же! Ведь я обожаю тебя, девочка моя! И люблю! — воскликнул Андрей, и его горящие голубые глаза пронзили ее насквозь своей тьмой. — Без ума люблю, уже два года как…

Груша, замерев от признаний молодого человека, подчиняясь пламенному сладостному чувству, опустила руку на его темные непослушные волосы и ласково погладила их. Она хотела сказать что-то еще, но в этот момент в гостиную открылась дверь.

— Груня, ты чаевничать будешь? — спросила Проша, входя. Увидев управляющего, который стоял на коленях перед Грушей и с силой сжимал руками ее бедра, укрытые платьем, Прасковья застыла в дверях. — Ох! — воскликнула в ужасе она.

Андрей резко выпустил Грушу из рук и, обернувшись, стремительно поднялся на ноги. Проворно схватив плеть, которая валялась у ног девушки, молодой человек устремился прочь из гостиной. Проша с каменным лицом так и застыла у двери. Елагин, почти оттолкнув Прасковью, вылетел наружу. Груша долгим взглядом посмотрела вслед молодому человеку, а затем перевела глаза на Прошу, которая так и стояла у входа.

— Нет, спасибо, я не голодна.

— А что это Андрей Прохорович на коленях по полу ползал? — спросила Проша, испепеляя злобным взглядом Грушу.

— Он плеть уронил, вот и поднимал.

— Так я тебе и поверила! Зараза! — сказала вызывающе, с угрозой Проша и, зло зыркнув на девушку, вылетела из гостиной вслед за Елагиным.

Оставшись одна, Груша в каком-то оцепенении долго стояла и смотрела на дверь. Все эти неожиданные страстные признания Елагина, их интимный разговор привели ее мысли в трепетное невероятное волнение. Девушка ощущала, как сердце бешено бьется от осознания того, что Андрей тоже любит ее. Но вдруг ее светлое радостное упоение омрачилось мыслями о Проше. Как же Елагин, обрученный с Прасковьей, сейчас признался ей, Груше, в любви? Девушка нахмурилась, отчаянно желая понять все действия молодого человека. Мучительно размышляя и вновь и вновь прокручивая в голове все эти сладостные, трагичные, печальные и радостные воспоминания, Груша медленно опустилась в кресло и долго сидела в оцепенении. Через полчаса в гостиную неожиданно постучали. Груша удивленно обернулась к двери и произнесла:

— Войдите…

В комнату ступил тучный бородатый мужик. Груша знала его. Это был Никитий Лукич, истопник. Мужик переминался с ноги на ногу, держа в руках небольшой деревянный сундучок и толстую веревку.

— Здравия вам, Аграфена Сергеевна, — заискивающе сказал Никитий. Он поклонился и стянул с косматой головы картуз. — Андрей Прохорович велели, чтобы я здесь камин и печь просмотрел. Да и в спальнях ваших тоже.

Груша, все еще румяная от недавних признаний и воспоминаний, нахмурила брови, пытаясь понять, о чем говорит вошедший мужик, и тут словно опомнилась.

— Да, посмотрите, пожалуйста, Никитий Лукич, — ответила вежливо девушка и приблизилась к камину. — Я уже и почистила его, и внутрь заглянула, а дым все равно в комнату валит.

— Сейчас посмотрим, что там, барышня, — сказал важно мужик, раскладывая на полу свою поклажу с инструментами.

Тем же вечером Груша, как и обычно, ужинала в одиночестве в небольшой уютной палевой столовой. На кухне она не появлялась уже четыре дня. В эту минуту девушка безразлично водила вилкой в тарелке, а крепостной паренек лет тринадцати зажигал свечи. В столовую вошла Агафья. Груша встрепенулась и, обратив ласковый взор на старую женщину, попросила:

— Ах, нянюшка! Сядь со мной, поешь, прошу.

В столовой в этот час никого не было, Груша не любила, когда ей прислуживали, словно барышне, оттого сразу же при начале трапезы отсылала лакеев и накладывала себе сама. Агафья села рядом и воскликнула: